Росомаха
Автор: Vanilla
Холодильник открылся с мелодичным перезвоном. Взяв себе бутылку пива и прикурив сигарету, я прикинул, сколько сейчас времени: соседка ниже этажом тушит квашеную капусту с тушенкой для сына, значит около восьми. Я не держу в дома часов, к чему они?
Беру куртку и иду в «Менни» - бар за углом. Народу маловато, но самое интересное еще впереди.
Виски заборист, так что к ночи я уже вполне готов к подвигам. Сижу, поигрываю мышцами, болтаю со знакомым барменом – ничего парень, с расспросами не лезет, шутки понимает, угощает, когда с деньгами абзац. А этот самый абзац как раз намечается, если я не устроюсь на работу. Из четырех клубов меня уже попросили, но сколько их всего в Нью-Йорке? Без пива и сигарет точно не останусь.
А вот и он, герой моего сегодняшнего дня. С виду - простой манагер среднего звена, но жажду крови я чувствую на километр, ему явно хочется почесать кулаки. Ну, это я ему устрою. Когда я отпускаю первую шуточку в его адрес, парень напрягается, начинает бросать на меня свирепые взгляды. Поворачиваюсь, игриво ему подмигиваю и пью до дна. В его честь, конечно же. Точнее за упокой. Парень срывается с места, подлетает ко мне и начинает тыкать мне в грудь своим пальцем.
- Тебе жить надоело, урод?! Что ты тут свой язык распустил, недоносок?
- Хочешь разобраться? – лениво так тяну я.
- Да я тебя по асфальту размажу, козел!
Да, он выпил больше, чем я предполагал, да и коксом от него разит, но это, как говорится, not my business.
- Предлагаю договор. Сейчас мы тихо выходим во дворик, я покажу. Победитель получает все, что есть при себе у проигравшего. Идет?
- Ага. Сейчас. Ты меня развести, типа, хочешь, а я так и побежал! Ну-ка повернись, придурок!
- Ну, если ты не уверен в победе... - как бы разочарованно говорю я и подмигиваю его девушке.
Бинго. Парень свирепеет. Краснеет, синеет... Короче, клиент готов.
- Пошли, ублюдок. Надеюсь, у тебя в карманах больше десяти баксов.
Вот так бы легко было всегда. Вывожу его на улицу, паренек даже не пытается рыпаться, видимо, псих. Ну и ладно, оно мне и надо. Мы переходим через улицу и заворачиваем в уютный тупичок, прямо за лавкой мясника. Удобное, надо сказать место, кровь на асфальте не вызывает ни малейших подозрений полиции. Я аккуратно кладу куртку на ящик, вытаскиваю из карманов все деньги и кладу рядом, жестом предлагая ему поступить также.
Мы начинаем кружить по улице, как двое влюбленных голубков, честное слово, не хватает только какой-нибудь дурацкой песенки для фона. Я приноравливаюсь к его движениям, намного дерганным, но точным. Парень не выдерживает первым, он пытается отвлечь меня обманным движением справа, одновременно бьет в левую скулу. Уворачиваюсь, а парень сгибается от точного удара в солнечное сплетение. Но он быстро приводит дыхалку в норму и бьет меня по ребрам. Эта сволочь, кажется, сломала мне ребро! Видимо качается, думаю я, пересчитывая ему кулаком зубы. Парень на секунду отворачивается, чтобы сплюнуть кровь вместе со своими зубами. Но дышит он ровно, и ни разу не видно, что он устал. Ладушки, сейчас будет вам. Быстро провожу серию ударов, и парень не знает, за что ему хвататься – за сломанную челюсть или ребра – надо же отомстить, подлецу. Итак, мой натренированный оппонент целует землю, но мы еще не закончили. Осталась небольшая формальность. Я нагибаюсь над ним.
- Как тебя зовут, парень?
- Джим, – стонет он.
- Итак, Джим, ты признаешь, что проиграл?
- Иди ты на ... ! – мычит этот дебил мне в лицо.
- Неправильный ответ. Послушай, если ты сейчас признаешь свое поражение, я пойду и вызову тебе скорую. А если нет, то ты истечешь кровью на задворках мясницкой лавки и сдохнешь, как собака. Спрашиваю еще раз: ты признаешь, что проиграл?
- Да, - мычит он, правда из-за сломанной челюсти это скорее похоже на «Мва».
- А теперь слушай внимательно, ты, мешок с дерьмом, - жестко говорю я, приподнимая его за грудки, - если ты хоть словом обмолвишься обо мне, если хоть одна живая душа напомнит мне о твоем существовании, я найду и тебя, и твою семью, - коготь медленно упирается в его щеку. – А теперь лежи тихо, старайся не делать глубоких вдохов, скорая скоро будет.
В глазах у Джима только ужас и боль. Этому парню расхотелось драться, возможно, на всю жизнь. Зовите меня Санитаром Нью-Йорка.
Самое страшное в этой жизни - это когда после хорошей попойки, ты просыпаешься от телефонного звонка. Этот поганый звон будет стоять у тебя в ушах весь последующий день, и отзываться тупой болью в затылке. Телефон стоит на столе, в углу, подальше от кровати, пока я преодолеваю это расстояние, интерес пересиливает желание расшибить этот кошмар об стену.
- Да?
- Логан, это ты?
Голос кажется знакомым.
- Наверное, а кто, собственно, спрашивает?
- Это Мари. Роуг.
Здравствуй, жопа, Новый год! Иду с телефоном в ванну. Боже, и это мое лицо. Прям хоть сейчас фотографируй и на плакат о вреде курение, алкоголя, наркотиков... Короче, о вреде.
- Так. И чего ты от меня хочешь?
- У тебя плохое настроение?
Женщины. С одной стороны мы любим их, а с другой в такие вот моменты хочется воткнуть им когти в глотку.
- Роуг... Мари, у меня все нормально с настроением, просто вчера перебрал и сейчас ты разрываешь мне мозг своими вопросами. Говори по существу. Что стряслось?
- Я в Нью-Йорке. Подумала, может, мы встретимся, поговорим.
- Отлично. Где ты остановилась?
- А вот это второй вопрос...
Боженьки мои, девочка набивается ко мне домой. Однако.
- Так. Вопрос попроще: где ты сейчас?
- На вокзале.
- Отлично. Видишь кафе через дорогу? Так, жди меня там. Через час буду. У тебя деньги-то есть?
- Конечно.
- Хорошо. Тогда сиди там.
- Логан, я...
- Жди, я сказал.
И я шмякаю трубку на рычаг. А кому сейчас легко?
Деньги вчерашнего сосунка пригодились – я ловлю такси. Дневной свет слепит глаза и проникает в самое сердце головной боли, заставляя ее распространиться на всю мою бедную голову. В такси пахнет табаком и спермой. За рулем то ли араб, то ли индус. Такие как будто рождены, чтобы стать таксистами – молчаливые, исполнительные, привычные ко всему. Достаю пакетик с кокаином, который вчера вытащил из кармана Джима. Такие вещи не полезны соплякам. Зажимаю щепотку пальцами, подношу к носу и делаю резкий вдох, также со второй ноздрей. Кокс медленным холодом стирает и головную боль, и тошноту, остается только тихая сосредоточенность. У регенерации есть свои плюсы.
Роуг плохо выглядит. Я отметил это еще через стекло, отделявшее улицу от кафе. Она сидит с большой кружкой кофе глясе в руках и плохо выглядит. Завидев меня, со стуком ставит чашку на стол и кидается мне на шею. А малышка подросла, не в плане роста, конечно, а вообще. Стала более женственной. И у нее на лице написано, о чем она хочет поговорить – Бобби. Нет, я уже, конечно, пришел в себя, но не настолько, чтобы слушать сопли созревшей институтки. Я отдираю ее от своей шеи и смотрю в ее мокрые глаза.
- Привет, малышка! Какими судьбами?
- Привет, - она шмыгает носом, - рада тебя видеть, я скучала.
- И решила навестить дядюшку Логана? - я намеренно называю себя дядюшкой, если она начнет относиться ко мне как к родственнику, то перестанет смотреть на меня такими призывными взглядами. Может быть.
- Нет, - она смеется, - просто у нас внеплановые каникулы. Шторм потащила всех на очередное мироспасительное дело, и занятия приостановлены. И мы с Бобби поехали к нему домой – познакомится с родителями, побыть вместе... Ну, ты знаешь, как это бывает...
- Понятия не имею, детка.
Она вспоминает, что у меня, вроде как, нет семьи, и так смущается. Боже, я читаю эту глупышку, как открытую книгу.
- Логан, извини, я не хотела... – она пытается взять меня за руку.
- Да ладно тебе... – вовсе я не хочу слушать, чего она не хотела... или хотела...
- Ну, так вот, - смущаясь, продолжает она, - мы приехали в прошлый вторник. Сначала все было хорошо. Мама у него просто чудесная, папа мастерит мебель... Мы с Бобби спали в соседних спальнях и ...
- Так. Интимные подробности можешь опустить, - перебиваю я ее.
- Да нет. Мы к тому времени уже давно, то есть...
А я и не знал. Хотя откуда это я должен был знать?
- Что этот придурок натворил? Он тебе сделал что-то неприятное?
Я чувствую гнев. Мне этот маменькин сынок никогда не нравился, если он что-то сделал с маленькой Мари... Ну, хорошо, уже не маленькой, но для меня-то она все еще маленькая. Смотрю на Роуг внимательнее: красиво очерченная полная грудь, которую не скрывает даже мешковатый вязаный свитер, длинные стройные ноги и аккуратная округлая попка... Так, Логан, взял себя в руки быстро, это просто кокс так на тебя действует, но стоит признать, что маленькой я ее уже не считаю. Но и спать с ней тоже не буду, что в городе мало женщин? А у нее личная травма, мать ее.
- Да ничего он не натворил. Ничего, в этот-то и дело. Мы жили в этом большом доме, потом его родители уехали к соседям, погостить. Видимо, хотели дать нам побыть вдвоем. Логан, я была вынуждена ему готовить, мыть посуду, убирать. К концу первого дня он начал называть меня «женушка», у меня прямо перед глазами стояло наше будущее. В таком же домике с белым заборчиком, большой собакой и ватагой детишек. Он даже придумал им имена – и собаке, и детишкам. Логан, мне двадцать лет, я так не могу. И я сбежала. Вечером собрала вещи, а с утра, пока он еще спал, написала записку, что меня срочно вызвал ты, и приехала первым же поездом.
Господи, вот они – современные дети. В старые добрые времена они бы поженились, нарожали детей и были бы счастливы. Ну, она может быть бы и не была, он бы начал ей изменять... Короче, умная девочка Мари вовремя сбежала.
- Я понимаю, но почему ты поехала ко мне, почему просто не вернулась в школу?
- Если тебе в тягость мой приезд, то я, пожалуй, так и поступлю! – резко бросает она мне в лицо. Потом встает и начинает продвигаться к выходу. Ох, теперь я должен за ней бегать. В голове мелькает дурацкая мысль, что может стоит ей дать уехать, что оставлять ее у себя небезопасно... для нее. А потом встаю и иду за ней вслед.
- Откуда у тебя такой характер взялся? – спрашиваю я, нагнав ее.
- Он еще спрашивает! Так я могу остаться?
Да-а-а, это девочка предпочитает бить в лоб.
- Конечно, детка! Сейчас мы поедем ко мне, - говорю я, ловя такси, - ты посидишь там до вечера – вещи разберешь, поспишь, а я сбегаю по делам. Вечером же сходим, выпьем. Хорошо?
- Конечно.
И Роуг снова виснет у меня на шее.
- Логан, - спрашивает она вдруг, - а я тебе не помешаю, может у тебя там жена или...
- Жена?! У меня?! – хохочу я, не выпуская ее из своих объятий, и ругая себя за это. – Детка, ты видимо шутишь. Пошли. Вон такси остановилось.
Арчи знает весь мутантский Нью-Йорк. Он устраивает бои для ограниченного круга людей. Бои между мутантами. И я его любимый боец. Мы договорились встретиться в его баре в центре города.
- Росомаха, какими судьбами? Опять денежки кончились? – приветствует он меня.
- Пиво, - говорю я бармену.- Нет, Арч, деньги есть, просто хочется что-то мне кулаки почесать.
- Вижу, вижу. Логан, да ты никак под кайфом! Надеюсь, ты на ринг придешь не удолбанный, потому что у меня есть для тебя сюрприз. Помнишь нашего друга - Саблезуба?
- Кому он друг, а кому и не очень, - рычу я.
- Именно, так вот, кем бы он ни был, ему нужны деньги, и он пришел ко мне.
- Отлично, - я расплываюсь в улыбке.
- И так как ясно, что он пошел именно ко мне из-за того, что ты – мой лучший боец, я решил оставить тебя на закуску и стравил его сначала с рыбкой поменьше. Что ты думаешь, он порубил их в салат и даже не заметил. Мои компаньоны заработали кучу денег на нем. Теперь твоя очередь появиться на арене - народ хочет крови и зрелища, а еще лучше кровавого зрелища.
- Это я им устрою. Скажи своим компаньонам, что если они не хотят потерять свои деньги, пусть ставят на меня.
- В этом-то и загвоздка. Ты должен лечь.
Ух, хитрожопый ублюдок чего захотел!
- Ты в своем уме, Арчи? – Довольно агрессивно говорю я.
- Конечно. Ты ложишься, а потом мы устраиваем вам матч-реванш, где ты рубишь его в салат. Все счастливы. Арчи при деньгах. В чем проблема?
- В совести, Арчи, в совести! – говорю я.
- Ах, в совести! Так иди-ка ты, совестливый, в туалет, да убери-ка следы беленького из-под носа, а потом позвони в Городскую больницу и поинтересуйся здоровьем некоего Джима Уоррена, может тогда у тебя совесть успокоится?
- Откуда... а впрочем, будет тебе матч-реванш... – бросаю я, допиваю пиво и ухожу.
Иду в соседний закуток и там с ревом вонзаю когти в бетонную стену. Скотина, чего захотел, а пое...ть не завернуть? Перед глазами пляшут красные огоньки. Я тяжело дышу. Но справляюсь с собой, вспоминаю, что у меня еще Роуг на буксире, и я обещал показать ей ночную жизнь Нью-Йорка. Отлично, будет тебе ночная жизнь, детка!
- Логан, что случилось? – начинает вопрошать моя постоялица, когда видит мою перекошенную морду. Я-должен-лечь-под-Саблезубого. А так, в принципе, ничего.
- Все нормально, Собирайся, через полчаса выходим.
Она, как и любая нормальная женщина, начинает бегать и суетиться. Потом появляется в ультра-мини и спрашивает:
- Нормально?
- Переоденься, - отвечаю я.
- Но...
- Переоденься, я сказал!
Что-то в моем голосе или во взгляде заставляет ее не возражать. Она натягивает джинсы, и мы идем в «Papa Luca» - поужинать.
- И все-таки что у тебя стряслось? – спрашивает она меня, когда я уже изрядно раздобрел от вина. Мы идем по ночному городу в сторону отличного бара, я хочу показать ей их шоу-программу – проверить ее на крепость нервов, так сказать.
- Ничего особенного, я уже говорил. Просто небольшие проблемы на работе.
- А где ты работаешь? – спрашивает она и обнимает меня за талию. Я непроизвольно отстраняюсь.
- Успокойся. Я пью таблетки, их разработали на основе «Лекарства» - они помогают мутантам с асоциальным родом мутаций – тем, которые теряют слух, возможность говорить... или трогать... – успокаивает она меня, и снова обнимает.
Я кладу ей руку на плечи и слегка пошатывающейся походкой мы идем дальше.
- Так где?
- Что?
- Ты работаешь?
- Понимаешь...
И я рассказываю ей про Бойцовский клуб.
- Я тоже хочу.
Мы сидим за угловым столиком, свет от ламп туда почти не попадает, так что это идеальное место для подобного рода бесед.
- Чего ты хочешь? – переспрашиваю я.
Мы уже порядком выпили. Я задумываюсь, как так - меня уже даже качать начало – я это заметил по пути в туалет – а девочка выпила столько же и даже бровью не повела. Правда, язык у нее все-таки распустился, так что я ожидаю любого ответа.
- Я тоже хочу участвовать в боях, – совершенно серьезно говорит она.
- И что же ты будешь делать? Хватать противника и ждать, пока из него выйдет вся сила? В этом нет зрелищности, детка, а Арчи нужно зрелище, кровавое.
- Профессор научил меня кое-чему, Логан. Или ты думаешь, что мы в школе только штаны протираем?
Так как что-то в этом роде я и думал, пришлось промолчать.
- Ну, так вот. Профессор научил меня удерживать в себе одновременно три силы других мутантов. Только надо прекратить принимать лекарство дней на пять – моя сила восстановится, и я буду готова к охоте. Я подумывала о Мистик, говорят она сейчас здесь. А ты как думаешь? Может лучше что-нибудь погрубее – Джаггернаут там какой-нибудь?
- Детка, послушай меня внимательно, ты ни с кем не будешь драться. И ни у кого не будешь отнимать силы. Ты поняла?
- Нет, - как ни в чем ни бывало отвечает мне эта дурочка. – Я буду драться, хочешь ты этого или нет. Мне надоели эти дурацкие тренировки в школе. Какой от них толк, если я эти знания даже на практике применить не могу? И ты мне поможешь.
- Что? А ты не много хочешь?..
Это глупое препирательство уже грозит перерасти в ссору, когда к нашему столику приближается какой-то яппи.
- Девушка, не хотите сыграть с нами в дартс? – спрашивает он.
- Конечно, с удовольствием, а то эти разговоры мне уже поднадоели, - соглашается Мари и взглядом предлагает воспротивится и этому ее решению. «Ага, уже бегу», - думаю я, и иду в сторону туалета, когда слышу ее ответ:
- Этот, с которым я сидела, да это мой брат. Никакой он мне не друг.
Кулаки у меня непроизвольно сжимаются, уже второй раз за сутки я хочу всадить ей когти в горло.
По моему возвращению вижу такую вот картину: Роуг обнимает какого-то придурка с лицом макаки, второй смотрит на нее с нескрываемой похотью, и все трое хохочут.
Ладно, девочка первый день в городе, надо дать ей немного отдохнуть. Беру наши напитки и перехожу к стойке – оттуда лучше видно эту теплую компанию.
Следующие полтора часа прошли для меня в обществе джина и какой-то пьяной мадам с глазами непокрытой коровы. Тут я замечаю, что ребятки собираются по-тихому увести Роуг в другое место, а она уже просто не может сопротивляться. Видимо, пора мне вмешаться в эту идиллию.
- Эй, народ, и куда это вы собрались? – абсолютно вежливо спрашиваю я у того, с рожей макаки.
- Да, тут недалеко. А тебя, придурок, никто не приглашал, так что иди-ка ты...
Роуг находится в той стадии опьянения, когда все кажется хорошим. И то, что злой, как черт, Логан бьет с размаху в зубы Питеру, и то, что Колин со всех ног несется по улице с криком «Полиция!», и то, что тот же Логан, матерясь, перекидывает ее, Мари, через плечо, и она болтается, как мешок с... зерном – все кажется абсолютно радостным.
«Кроме утра с его ярким светом», - ехидненько думаю я с утра пораньше. У Мари видок еще тот – взлохмаченные волосы, мятое лицо, на котором отпечаталась подушка, и, готов поспорить, полная каша в голове.
- Что это? Где я? – шепчет она.
- Доброе утро алконавтам! – бодренько говорю я и вижу, как перекашивается ее личико.
- А можно тише, Логан? У меня сейчас голова развалится от твоих криков.
Приготовив символический завтрак, я сижу на кухне и жую сосиску. Еще один плюс в сторону мутантсва – никаких тебе вилок или ножей в доме. Правда, с сосиской на когте я, наверное, выгляжу глуповато, потому что когда Мари выходит из душа и видит меня, она начинает хохотать так, что я действительно беспокоюсь, как бы у нее не лопнула голова.
Есть ей, конечно, не хочется, поэтому она усаживается напротив меня с чашкой кофе и начинает сверлить взглядом.
- Что? – сквозь сосиску спрашиваю я.
- А то, что спасибо тебе, что забрал меня у этих козлов вчера, но бить Питера было не обязательно.
- Это было мое личное желание.
Тут мы слышим, как в комнате звонит телефон. Я иду, чтобы ответить, а Роуг за мной – из любопытства.
- Да, - говорю я в трубку.
- Логан, это Шторм. У нас ч.п. – Роуг пропала.
- Что? Роуг? Но... – и тут я замечаю Мари, которая размахивает чашкой и явно что-то хочет мне сказать.
– Да она... – продолжаю я, и тут получаю такой пинок по лодыжке, что непроизвольно произношу – Она, наверное, куда-то с Бобби уехала, ты же знаешь эту молодежь.
- Вот именно, она приехала к Бобби домой, пожила там пару дней, и уехала, в записке было сказано, что ты ее вызвал, ты точно ничего об этом не знаешь?
Роуг прижалась ухом к трубке и слышала всю эту речь, теперь она качает головой, делая мне знаки.
- Нет, Шторм, я ничего об этом не знаю, - говорю я.
Девочке придется многое мне объяснить.
- Хорошо. Если она с тобой свяжется, дай мне знать. Ладно?
- Да, - рефлекторно соглашаюсь я и кладу трубку.
- И что это все значит? – это уже Роуг.
- Ничего это не значит, спасибо, что прикрыл, - она поворачивается и идет в кухню.
Я хватаю ее за локоть и поворачиваю лицом к себе.
- Нет, ты живешь у меня, а значит, я все должен знать. Зачем ты заставила меня наврать Шторм?
- Потому что я не хочу возвращаться в эту тупую школу, понял. Потому что мне надоело спасать мир, и не мочь в этом мире жить, потому что эти правила и подправила отравляют мне жизнь. Доволен?! Ты думаешь, ты один такой особенный не можешь жить по чужой указке? – девочка ни на шутку разъярилась.
- Спокойно, хорошо, ты не хочешь возвращаться в школу, а как ты планируешь жить, что ты думаешь делать?
Я начинаю превращаться в психотерапевта, и мне это не нравится. Надо бы ее выпроводить быстрее, пока она еще что-то не придумала.
- Я думала, ты мне поможешь. Вчера мы так мило поговорили о боях. Почему ты не хочешь, чтобы я участвовала, потому что я - женщина или потому что я – это я? – она пытливо смотрит на меня.
- Да делай ты, что душе твоей угодно: дерись, убивай, да хоть на панель иди. Мне все равно, поняла? – ору я на нее.
- Иди ты к черту, Логан! – кричит она в ответ и вылетает из кухни.
Я слышу, как она начинает носиться по комнате – собирать вещи, и снова в мою голову закрадывается предательская мысль дать ей уйти. Но не могу я так с ней поступить, не могу. Иду в комнату, там полный бардак и в середине бардака стоит Мари в одной футболочке и пытается разом взяться за все. Подхожу к ней, беру ее за плечи и встряхиваю.
- Ты остаешься. Перестань чудить, пожалуйста, – я пытаюсь посмотреть в ее глаза.
Она выворачивается, но смотрит все-таки мне в глаза и замирает. Потом как-то так получается, что я ее целую, то ли затем, чтобы заглушить ее протесты и оскорбления, то ли потому, что она так близко и так вкусно пахнет. Ее мягкие губки податливо раскрываются, и она отвечает на поцелуй с немереным пылом. «Видимо, малец Бобби все-таки чему-то ее научил», - успеваю подумать я, прежде чем подхватываю ее на руки и валю на кровать.
«Поздравляю тебя, Логан, ты теперь у нас педофил!» - думаю я, разглядывая сонную Роуг, которая лежит у меня на плече и блаженно улыбается.
День боя выдался солнечным, так что мы с Мари пошли в Центральный парк – поваляться на траве, попить пивка с хот-догами. Мы забрались подальше от мамаш с их орущими чадами и устроили целый пир. Жаль только, что когда моя рука так невзначай забралась ей под футболку, какой-то полицай решил проявить бдительность. Я бы его прирезал на месте и продолжил столь захватывающее занятие, но Мари сама отстранила мою руку и извинилась перед толстым ублюдком, который сам, я это чувствовал, был бы не прочь поваляться с ней на травке.
- Давай уйдем отсюда, - рычу я ей.
- Нет, тебе лишь бы порезать кого-нибудь, Логан. Сегодня у тебя будет такая возможность, поверь, - улыбается она мне.
Мы лежим еще около часа. Потом я еду к Арчи – потренироваться перед боем, а Роуг идет в кинотеатр – на фестиваль французского кино.
Арчи явно обеспокоен интенсивностью моих тренировок. Он периодически подходит ко мне и намеками пытается напомнить, что я должен лечь. Я эти намеки игнорирую, и продолжаю молотить грушу. Когда пот с меня льется уже в десять ручьев, а кулаки горят, я, наконец, падаю на скамейку и присасываюсь к бутылке с водой.
Арчи предпринимает еще одну попытку объяснить мне, что и почем в этом мире.
- Логан, ты же понимаешь, что это просто такой ход, что на самом деле ты сильнее этого Саблезуба, и что тут ни в коей мере не будет задета твоя честь. Ну, может же боец себя плохо чувствовать или там...
Я издаю тихий рык, и Арчи быстренько ретируется.
И вот он – знаменательный вечер моего падения. Собралось уже сотни три человек, все они орут и жаждут крови. Я в прекрасной форме – достаточно зол, чтобы проломить череп одним ударом, но и достаточно сдержан, чтобы не пропустить ответную атаку. Все старые знакомые подходят ко мне, чтобы приободрить и поддержать, так что я не замечаю ее прихода, просто в какой-то момент начинаю чувствовать, что к вони, исходящей от этой толпы, примешивается ее чистый и свежий запах. Она машет мне рукой и смешивается с толпой.
Я подхожу к Арчи, чтобы узнать ставки - 6:1 на меня. Приятно... Потом иду к одному проходимцу – у него параллельный с Арчи тотализатор. Только там ставят деньги не на победителя, а на травмы, просто на всякую чепуху. Например, один извращенец поставил штуку баксов, что один боец в ходе боя укусит другого за яйца, и выиграл. Трент – так зовут парня, принимающего ставки на сегодняшний бой – говорит, что из оригинальных сегодня – ломание моего когтя («это вряд ли» - думаю я), отрубание головы Саблезуба этим же когтем и то, что не будет ни победителя, ни проигравшего
- Эту ставку, - говорит Трент, - сделала странная деваха, симпатичная, темненькая такая. Я пытался уточнить, что она имеет ввиду, но она только спросила, принимаю я пари или нет, и я согласился.
Звучит гонг, и бойцы выходят на арену. Сначала идет серия боев между мутантами помельче рангом – разогревка. Я слежу за их потугами с нескрываемым презрением, а когда один пропускает прямой удар в нос из-за того, что пытается подмигнуть симпатичной крошке в первом ряду, встаю и иду отлить.
А вот и наш час, детка. Я вижу его пылающие животной ненавистью глаза, я чувствую запах адреналина в его крови, когда он испускает рев, я отвечаю ему тем же. Мой враг, моя добыча, моя жертва.
Он не выдерживает напряжения и кидается на меня, я отступаю немного в сторону и ставлю ему подножку. Эта туша валится на пол. Я прыгаю на него и начинаю методично отбивать ему сначала почки, а потом печень, Он отшвыривает меня к стене. Я выпускаю когти и, целясь ему в горло, прыгаю. Он перехватывает мою руку и швыряет меня об стену. Я слышу хруст своих ребер. Он поднимает меня над головой и уже хочет швырнуть об пол, но я втыкаю ему когти в руки, и, оттолкнувшись от его туши, приземляюсь на ноги. Подсечкой он сшибает меня с ног и валится сверху.
Вдруг он начинает смеяться... женским смехом...
- Ну, что съел, Россомахочка ты моя? – спрашивает он голосом Мистик.
Его растрепанные патлы превращаются в аккуратно забранные назад волосы, а бугристая зеленоватая от непомерного потребления джина и наркоты кожа - ровной и синей. Мистик мило улыбается и сверкает своими желтыми глазами. Потом ловко перепрыгивает через заграждение и подходит к оцепеневшему Тренту:
- Можно мне получить свои деньги, мистер, - говорит она и превращается в... Джин. Подмигивает мне, забирает деньги и выпрыгивает в окно этого полуподвального помещения. Арчи приходит в себя, орет своими ребяткам-охранникам:
-За ней! Принесите мне ее голову на блюде! – он весь красный от переполняющего его гнева.
Я быстренько заживляю раны и подхожу к Арчи.
- Интересно, - как бы невзначай бросаю я, - если вместо Саблезуба была Мистика, то где же собственно Саблезуб.
Мы обыскиваем помещение и находим его в туалете с тремя дырками в брюхе.
- Наверное, она прикинулась тобой и предложила разобраться вне ринга... – задумчиво бурчит Арчи. Он разочарован и растерян, на этот матч было поставлено немерено бабок, а результата – ноль.
- Ладно, за неимением партнера, я, пожалуй, пойду, пивка выпью. Мне жаль, что я не смог надрать ему задницу.
Я поворачиваюсь и ухожу. Дома меня ждет Роуг. Она подлетает ко мне, виснет у меня на шее и целует, превращаясь то в Мистику, то в Саблезуба, избегая только образа Джин, оно и правильно.
- Как мы их! – радуется она, - Мы выручили около пятнадцати штук! Теперь мы можем отдохнуть. Как насчет Мальдив?
- Ты уверена, что не привела с собой хвоста? - спрашиваю я.
- Конечно, им и в голову не пришло проверять труп Саблезуба, а на то, что он поправился тысяч на пятнадцать долларов, они и внимания не обратили.
- Молодец, - говорю я ей и целую.