ГЛАВА 8.

Начну я жизнь переиначивать,
Свою наивность застыжу
И сам себя, как пса бродячего,
На цепь угрюмо посажу.  

Прошло несколько месяцев одиночества и затворничества, тупого и бессмысленного ожидания чего-то. Надежды на то, что все будет как прежде, что время все излечит. Гроза не выходила из комнаты. Ни разу. Ее навещали, за ней ухаживали, ее жалели, но никто не знал, сколько еще может продолжаться это безумие. Особняк словно накрыло темным тяжелым облаком. Никто не смеялся, даже шутки во время ужина прекратились. Прекратились и тренировки. Жизнь в особняке остановилась. Еще тяжелей было по ночам. Для всех обитателей особняка долгие бессонные ночи превратились в бессмысленные бдения по коридорам и мимолетные испуганные взгляды, изредка бросаемые друг на друга, потому что даже самые толстые стены и самая лучшая звукоизоляция не мешали просачиваться со второго этажа душераздирающим пронзительным крикам, от которых в жилах застывала кровь и болезненно сжималось сердце. Только во сне разум Ороро открывался, чтобы она раз за разом, ночь за ночью переживала самые страшные часы своей жизни. Ее крики были то яростными, как пламя, то гневные, подобные раскатам грома, то умоляющими, будто их произносила жалкая, потерявшая гордость рабыня, то плачущими и жалобными, оставить без ответа которые не смог бы ни один человек. Ночью ее душа выпускала на волю такую бурю чувств, что Джина затыкала уши, не в силах слышать это, Шельма всхлипывала и рыдала, постепенно впадая в истерику, Гамбит сидел в кресле, закрыв лицо руками и ежеминутно вздрагивая от очередного крика, Скотт ходил из угла в угол, и любая попытка остановить его оборачивалась таким потоком грязной брани, что Джина еще сильней затыкала уши, пытаясь не допустить в свою душу этот безобразный, омерзительный мир, а Логан… Он по-прежнему сидел в карцере, к нему никто не приходил, он видел человека в последний раз несколько месяцев назад. Но не это его волновало. Ночи… Он слышал каждый ее крик, каждый стон… Он винил себя, ругал, но не мог ничего изменить. Он ведь тоже устал. Устал каждый раз вздрагивать, устал бояться за нее, устал вспоминать ту злополучную ночь, когда разрушились все их надежды… Устал думать, как все могло обернуться, если бы она убежала… Пустила в нее молнию или сделала еще что-нибудь. Он опять приручил Зверя внутри себя, но что толку? Он сходил с ума, слыша ее крики, метался по своей клетке, ища выход, но двери каждый раз закрывались перед его носом.

Даже Ксавье никому из них не мог помочь. Страдания и невыносимая боль Ороро запечатали дверь в ее сознание, и великий телепат не мог проникнуть и облегчить ее ношу. А Логан не пускал его. Не пускали и остальные иксмены. Первый раз в жизни Чарльз оказался бессилен…

Они все оказались бессильны в этой мрачной атмосфере. Только Гамбит не сдавался. Он каждый день приходил в темную комнату Ороро, находил ее в одном из углов, брал за холодные, исхудавшие руки и часами рассказывал девушке о ее прошлой жизни, про то, какой она была раньше. Он надеялся пробудить ее от этого странного и страшного сна, вернуть ее, но все попытки Реми оборачивались неудачей. Она только доверчиво смотрела ему в глаза и робко улыбалась. А Реми в очередной раз взывал к ней и умолял вернуться. Иногда и он не выдерживал. Он хватал ее за плечи и тихонько встряхивал. «Ороро, проснись! Вспомни, кто ты!». Но опять безнадежно. Она лишь один раз подняла голову и прошептала: «Я… я… шлюха…» - вся ярость Реми не оказала на нее никакого влияния. Она только отвернулась и затихла.

А ночью опять крики.

А утром снова молчание.

И так все эти долгие месяцы.

Говорят, время лечит. Но они не верили. Иксменам казалось, что ЭТО никогда не закончится… пока они не увидели на лестнице бледную тень. Ороро, сосредоточенно рассматривая ступеньки, медленно, словно деревянная, спускалась вниз в гостиную, не обращая внимания на слегка ошалелых друзей. Реми опомнился первым. Он, благодаря Бога хоть за какой-то сдвиг с мертвой точки, подбежал к ней и помог спуститься.

-Ро, сестричка, наконец-то, мы уже и не знали, что… - он осекся, заметив пустой взгляд девушки, блуждающий по просветлевшим лицам друзей. Радость мгновенно угасла. Неужели она… Неужели…
-Где он? – тихий голос, голубые глаза, смотрящие сквозь него, а в них боль и ожидание…
Гамбит в панике обернулся к иксменам. Они опустили головы, не смея смотреть на нее.

-Где он? – снова обратилась к пустоте Ороро, а потом, словно очнувшись, посмотрела на Реми и жалобно прошептала: - Почему он так долго не приходил? Я сделала что-то не так? Он обиделся? Да?

Шельма не выдержала и убежала. И еще долго в звенящей тишине раздавались глухие, отдаляющиеся рыдания. Ороро удивленно прислушивалась к этим звукам:

-Она тоже на меня обиделась? Почему?

Реми порывисто прижал девушку к себе и, как ребенка, стал гладить по голове.

-Все хорошо, детка, ты никого не обидела…

-Где он? – Ороро спросила уже громче и даже с какими-то нотками отчаяния.

-Ты действительно хочешь это знать? – глухо пробормотал Скотт.

Ороро перевела на него свой блуждающий взгляд и медленно кивнула.

-Скотт, не надо… - прошептала Джина и в ужасе закрыла лицо руками.

-Он в карцере, Гроза. На нижнем этаже…

Девушка, ничего не сказав, повернулась и побрела к лестнице. Никто ее не остановил, не окрикнул, все лишь молча продолжали сидеть на своих местах, погруженные в совсем невеселые мысли.

Ороро брела по белому коридору мимо совершенно одинаковых пластиковых дверей. Каким-то шестым чувством она поняла, за какой из них – он! Она чуть помялась, не зная, как открыть дверь, но потом откуда-то пришла уверенность, какую кнопку нужно нажать. Вероятно, она это знала когда-то… раньше… Когда считала, что нашла себе призвание. Она ошибалась. Во всем. Даже в самой себе… даже в Логане… Неважно… Теперь она не умеет права думать, что важно, а что нет, она даже не знает, можно ли сейчас ей здесь стоять. В любом случае, она должна с ним увидеться, кто-то должен ей сказать, что делать дальше. Они все очень неудобно сделали, когда посадили его сюда. Ведь отсюда он не может приказывать. А может, так удобно ему? Неважно… Главное ей скажут, что делать… Так легко, когда за тебя думают и решают другие.

Синяя кнопка уехала в стену. Дверь стала прозрачной как стекло. Стоп! Это и есть стекло. И опять же, все это неважно… Вот он… В углу… Скорчился в нелепой позе… Где-то я уже это видела… Ах да… припоминаю… Только тогда было темно… Но огонь горел… Из-под земли на нее смотрел волк… Да, да, а потом…

Ороро тихо вскрикнула и облокотилась о стеклянную стену, изможденная и усталая. Логан услышал шум, поднял голову… и застыл… Прямо на него, сквозь стекло, смотрели покорные голубые глаза… Это не мираж, не видение… Вот она, стояла перед ним, теплая и живая, и … ждала приказаний? Он явственно читал это по ее глазам. Логан застонал… Господи, сколько же можно? Это хуже пытки, хуже всего, что он познал в этой жизни.

-Логан… - робко начала девушка, - ты очень долго не приходил ко мне… Ты… ты обиделся?

Обиделся? Он бы расхохотался, если бы так не хотелось плакать… даже рыдать… рычать… выть…

Ороро положила руку на стекло и продолжала обреченно смотреть на него, не отводя глаз.

-Что я сделала не так? – робкая улыбка.

Она сделала?! Она?! Дьявольщина!!! Он больше не мог так. Просто не мог. Логан бросился к ней, но был остановлен невидимой преградой, такой прочной, что ее не брал даже адамантин.

-Прости меня, детка, прости! – он бы валялся в ее ногах, если б не это чертово стекло… - Прости меня, ради Бога!

И еще одна робкая улыбка.

-О, это ты меня прости, мне нужно было идти раньше. Я просто не знала, я думала, ты сам меня позовешь, если я понадоблюсь… А ты все не зовешь и не зовешь. Я уже испугалась, а вдруг я неправильно себя веду? – губы девушки задрожали, она вот-вот готова была разрыдаться.

-Ороро, что ты говоришь? – в ужасе прошептал Логан, - пожалуйста, не надо… Прошу тебя!

Ороро послушно замолчала.

Логан протянул руку и коснулся холодного стекла… Всего в нескольких миллиметрах, на другой стороне дрожала ее маленькая исхудавшая ручка. Так близко и так далеко… Их разделяло не только стекло… Его грехи и ошибки, ее сумасшествие и доверчивость, их воспоминания. Этого не отнимешь. Она будут стоять преградой между ними вечно… Нет, не вечно. Пока кто-нибудь из них не умрет. Они связаны одной цепью, которая тянет их вниз. Эту связь нужно разорвать. Нужно… Только почему тогда он не в силах оторвать руки от этого чертова стекла, как будто от этого зависит его жизнь, почему не может отвести от нее взгляда? Отвернуться. Уйти в дальний угол. А вместо этого стоит на коленях как дурак и нежно гладит стекло. Нет, не стекло… Ее руку. Стекло передаст ей все его тепло, всю нежность, на которую он способен, всю его душу, он уверен. Сколько они так стояли? Час, два? Ему все равно. Он готов стоять так вечно перед ней, лишь бы она поняла – он не такая скотина, как кажется…

- Cherie … Пойдем… тебе нужно прилечь… - креол отрывает ее руку от стекла и уводит. На меня ноль внимания. Потом я слышу их голоса в коридоре…

-Зачем вы его держите там?

-Он был опасен, - краткий ответ, но сколько он причинил боли!

-Это неправильно…

-Да, cherie , - голос креола мягкий, обволакивающий, - мы посоветовались с профессором. Попробуем выпустить его… Все равно хуже уже не будет.

Это точно, креол, хуже просто не может быть.