| |||
| Глава вторая «Затмение». Часть первая. |
|
Амико ждала меня, и, едва я перешагнул через порог, кинулась ко мне на шею. Я аккуратно поцеловал её в щёку.
- Где ты всё это время был? – спросила она, стягивая с моих волос резинку. - Во Франции. Слушай, я так соскучился по врачеванию, мне так надоели эти секретные агенты. А вообще, я хочу домой. - Да, да! Конечно, ты поедешь домой, но сначала, сначала… прошу тебя, умоляю! - Ну, ну… ладно! - я обнял её за талию. Сколько же времени у меня никого не было! Как же мне было хорошо! Прошло много времени, прежде чем я осознал, что случилось: Я изменил жене. От сией мысли всякий кайф улетучился. Я посмотрел на спящую, на моей груди Амико и мне стало плохо! Я осторожно сгрузил её на подушку, оделся и вышел вон из её палатки. Пустыня распростёрла свои объятия, и я нырнул в них. Понятие о стихиях пришло ещё тогда, в больнице. У меня было время подумать, как следует. У каждого есть своя стихия. У кого это Воздух, у кого – Вода, у кого – Снег, а моя стихия – Пустыня. Думая об этом, я шёл, засунув руки в карманы, я шёл всё дальше и дальше. Как вдруг, я заметил его. Крид стоял на возвышенности, щурясь от заходящего солнца. Я чувствовал, что Пустыня даёт мне сил, и решил привлечь его внимание. Он заметил меня и спрыгнул с дюны. Мы вновь оказались один на один. За полтора года, которые я его не видел, он сильно изменился. Его волосы стали совсем седыми, глаза ещё более прозрачными. Он накачался, сильно похудел, и, казалось, вырос. Он смотрел на меня и дрожал от ненависти ко мне. Я знал, что он не терял времени – тренировался, совершенствовал систему убийства. Мы сцепились без приветствий и оскорблений. Я на самом деле не люблю описывать драки. Скажу только то, он победил, оглушил меня и потащил в штаб. На улице светило Солнце, я сидел на песке в кандалах и думал, как бы от них сбежать. Крид разгуливал взад вперёд за моей спиной и дразнил. Я старался не обращать на него внимания, но слух не отключишь, и мне пришлось выслушать о себе много нового и ранее не известного. - Так, значит, ты сбежал от них, – протянул совершенно новый для меня человек – некто генерал Росс. Крид стоял с одной стороны от него, а Райт – с другой. - Да. Сбежал, я мастер по побегам, - отозвался я из прострации. - Очень хорошо. Саблезуб, вы поедите туда, куда должны были поехать с самого начала. Я лично прослежу за тем, чтобы вы не убили друг друга. Джон, отведи нашего гостя в «гостевую комнату». И я снова оказался за решёткой. Некоторое время спустя, пришёл Саблезуб. Как же сильно изменился наш Крид. Он всегда был значительно выше меня, шире в плечах, тяжелее. Но сейчас он представлял из себя страшного, огромного, окончательно сформировавшегося мужика, с абсолютно седыми волосами длиной почти по пояс (мои волосы не стали расти длиннее середины спины) и страшными изжелта-белыми глазами. Странно, но он не стал нападать. Он сел рядом со мной и прошептал: - Помнишь, как ты плакал, когда я убил твоего лемминга? - Да. - Так вот, тебя я убью быстро и безболезненно, одним движением. Идёт? - За что тебе меня убивать? Это ты изнасиловал мою девушку, это ты довёл моего друга до нервного срыва, это ты убил Волчицу. Факты говорят сами за себя, Крид или как тебя теперь называть, Саблезуб, да? - Не забывай ещё, что это я избил тебя, пьяного в день поминок Лорда, которого я убил. Это я ранил Скампа. Мне кажется, что если я попробую твою кровь, я стану таким же сильным, как и ты… - Ты вампир, Витя, вампир. Уходи, покуда цел, поколочу, мало не покажется. - Ну-ну, продолжай в том же духе, недомерок, авось, когда-нибудь, да и станцуешь на моей могиле. – Он встал и пошёл прочь. Я повалился на подстилку и задумался: а ведь он – наёмник, человек, убивающий ради удовольствия и человек, убивающий ради денег, в одном 2-х метровом флаконе. Значит, местные войска использовали войну в качестве прикрытия, а сами отобрали самых физически-крепких мутантов, чтобы превратить их в наёмников и огребать за счёт них огромные деньги. Нет уж! Дудки! Со мной этот номер не пройдёт! Сегодня же ночью бегу сломя голову! Саблезуб, ха, может он и здоровый, но потупее саблезубого тигра! Конечно, у него есть клыки, торчащие из пасти, но на роскошную кошку Ледникового периода он никак не был похож! Ну, и куда я могу сбежать? При первой же попытки меня схватили и сильно избили. После этого я решил придумать кое-что пострашнее. Полковник Райт, Вильям Страйкер и Генерал Росс что-то обсуждали, сидя не далеко от места моей дислокации. Днём раньше я попросил одного парнишку, из новобранцев, украсть для меня ружьё. Теперь оно лежало под моей рукой и охлаждало пот, выступивший на ладонях. Я смотрел на них, и мое терпение трещало по швам. И вот, подходящий момент: Страйкер ушел, и Росс повернулся ко мне спиной. Я встал, отошёл на несколько шагов и выстрелил в замок. Первым выстрелом я разбил его, вторым – уложил Росса. Началась паника, никто не знал, что делать… Никто, кроме меня. Я побежал, уклоняясь от пуль, отстреливаясь, не чувствуя боли… Я бежал домой! Град пуль уложил бы меня на месте, если бы я не бежал домой. Домой! Ура! Больше полутора лет я каждую секунду ждал этого момента, а теперь, мне бы только добраться до исправного вертолёта. Йорико, знай, меня спасла твоя Любовь. Ещё чуть-чуть, ещё немного… ну же, Логан, не теряй сознание, НЕ УМЕРАЙ! Но силы были на исходе. Кровь хлестала из ран на спине, на руках, ногах. Перед самым вертолётом в глазах потемнело, к горлу подступила тошнота, и я упал без чувств в луже собственной крови… Побег опять сорвался и на сей раз, его конец грозил концом моей жизни. Я не скоро пришёл в себя. Всё как в прошлый раз: головная боль, слабость, высокая температура. И снова врачи ничего не могли поделать. В практически здоровом организме температура продержалась больше месяца. Я понимал, что это – дань за абсолютный иммунитет. Я ничем никогда не болел, у меня быстро заживали раны, но очень медленно и тяжело восстанавливалась кровь. Когда меня выпустили, я не мог вспомнить ничего из того, что произошло. Я по-прежнему сильно хотел домой, но что-то изменилось, создавалось впечатление, что в меня закачали программу: «Если ты будишь умницей и всё сделаешь, как мы тебе скажем, мы отпустим тебя домой». Я был не согласен с программой, убеждал себя, что надо что-то делать для спасения, а не только тупо подчиняться командам. Но всё было напрасно, меня клинило каждый раз, когда я доходил до плана побега. После таких мыслей меня мучили кошмары, я вскакивал посреди ночи в холодном поту и не мог больше уснуть. Тем временем, по неизвестным причинам, не с того не с сего, вдруг резко начинала болеть голова, становилось дико холодно, я крушил и ломал всё на своём пути, у меня болело сердце. Амико, которая таки нашла меня, назвала это «приступом звериной ярости». После каждого такого «приступа» я засыпал, а когда открывал глаза, я практически ничего не помнил. Тем не менее, у меня, было, предостаточно времени, чтобы подумать… |
| Часть вторая (или первая-штрих…) |
|
Нас постоянно таскала в разнообразные военные походы, на учения, стрельбища и т.д. и т.п. Среди военнопленных я заметил много наркоманов. Несколько умерли в страшных ломках у меня на руках.
Каждый умирал по-своему, но одно было у них общее – боль. Те, кто были послабее, практически не мучались, они кутались в одеяла, их рвало, они мололи бред, а потом затихали, засыпали, чтобы не проснуться никогда. Посильнее же погибали страшной смертью. Как правило, утром, они начинали замерзать и постоянно жаловаться на жажду, при этом они ничего не ели, да и не хотели есть. Через несколько суток они уже не могли заснуть, ползали на четвереньках по полу камеры, искали – чем бы укрыться. В этот момент женщины иногда дико кричали, всех без исключения рвало, они ничего не ели и уже не пили. В таких муках проходило около двух-трёх недель, потом им, казалось бы, становилось лучше, но они по-прежнему не спали и ничего не ели. Проходило ещё какое-то время, и они – истощённые и измученные – умирали при полном сознании. Некоторые кричали, другие шептали о своих чувствах. Никто не дожил до весны. - Ну, как, – спросил как-то Крид, зайдя в мою камеру, – нравится? Это ещё что! Вот посмотрим, как ты с этим справишься… - Я не собираюсь пробовать эту дрянь, - заявил я и добавил в полголоса – убирайся Крид, не действуй на нервы. - Я-то уйду, а ты останешься и горько пожалеешь о своих словах. И он ушёл, а я остался. Мне не о чем было жалеть, мне было о чём подумать. |
| Часть третья. |
|
Я с трудом оторвал голову от подушки и снова уронил её. Чувство было такое, словно по рёбрам прошёл товарняк, а каждую косточку вынули и обработали кислотой.
Заметив, что я очнулся, Амико встала со стула и подошла ко мне. - С ума сошёл? – спросила она, положив руку мне на голову. – Я ещё не знаю, как ты выжил. - А… что случилось? – произнёс я, почувствовав, что сильно охрип. - Ха! Он ещё спрашивает! Ну, ладно, расскажу. Вы нашли разбившийся самолёт с морфием. Крид предложил снять пробу, а ты пошёл рассказать о вашей находке мне. Крид оглушил тебя и вколол первую дозу. - Когда это было – прохрипел я, теряя силы. - Полтора года назад. - Как! Не может быть! Я опустился на кровать и закрыл глаза. Верьте, люди, морфиновая ломка – Муки Адовы. С начала начинает чесаться нос, потом кровь отхлынывает от кожи, она покрывается мурашками. Потом начинается сердцебиение, жжёт грудь, выворачивает сосуды – «горят трубы». Холод наполняет тело, хотя бы чуть-чуть отогреться просто невозможно. При попытке уснуть перед глазами проносится смерч из самых страшных глюков. От всего – воды, хлеба, таблеток – тошнит и рвёт. Если в эту секунду не принять дозу, начинается самое страшное – истинная Пытка. Именно то, что называют «плавкой костей». Чувство как раз такое, что кто-то подносит внутри к костям зажигалку, и они сначала просто греются, потом – плавятся. Пропадают все чувства, кроме боли. В первую секунду кажется, что вот-вот всё кончится, и ты уснёшь, но проходит час и другой, а она не проходит. Вот тогда приходит Страх, а вместе с ним и Смерть. На моих глазах умерло три человека, но это было гораздо позже, а сейчас я сам балансировал на этой тонкой грани. Амико сидела рядом со мной и гладила по голове. Я лежал с закрытыми глазами и думал о том, что натворил. - Мне два письма для тебя передали от твоей жены. Я читала, прости, интересно было, какие у вас отношения… - Прочти, – попросил я. - А рыдать не будешь? У вас собака умерла от чумки. - Не буду. Читай. Письмо 2. Я знаю всё, что произошло, брат. Йорико отчаялась ждать тебя, но я не отступлю, ибо я знаю: ты жив, брат. Я назвал тебя так впервые, когда ты бросился на поиски убийцы Лорда. Мы все были за твоей спиной как за каменной стеной. Но ты был для всех другом, а для меня – братом. Джеки не говорит по-английски и это меня очень пугает. Йорико её просто не учит ему. Помнишь начальника Интерната, доктора Ксовье? Он зовёт меня в Нью-Йорк, учить детей-мутантов управлять своей силой, а я сомневаюсь, ехать мне или нет. А не давно Деви умерла от чумки. Мы даже ничего не успели сделать. Джеки очень плакала. Знаешь, я почти разучился писать письма. Знаешь, мне трудно собраться с мыслями, если ты прочитаешь это, то сразу вспомнишь наш Анкоридж, наш институт, нашу дружбу и Твою Любовь. Джеки, Деви, Йорико, все мы тебя любим и ждём. Пока, возвращайся, брат! Пока! Твой Морф. Амико посмотрела на меня и всхлипнула. Я закрыл глаза и попробовал вспомнить, что же произошло. Едва зайдя в самолёт, я наступил на ампулу. Крид отдернул меня в сторону: - Свали, кретин! – он наклонился и поднял другую, - Морфина гидрохлорат… Люди! Похоже, мы нарвались на настоящий клад! Парни кинулись к нам. - Ребята, вы с ума посходили? Вы, что не видели, как умирали те ребята? – закричал я, глядя, как солдаты подбирают не разбившиеся ампулы. – Вам, что жить надоело? - Остынь, Логан, - произнёс Крид, положив не руку на плечо. Я скинул её, - как хотите, а я иду к Амико! - Никуда ты не пойдёшь! – рявкнул он. Не обратив не малейшего внимания на его слова, я направился к выходу… Всё, больше я ничего не помню. Когда я очухался, у меня всё болело, я знал наверняка, что мне нужно – Морфин. Сильное обезболивающее, в определённых дозах вызывает привыкание… Сначала, мне его просто дали, потом – продали. С каждой дозой, составлявшей 2 «кубика» (целый шприц), мне становилось всё хуже и хужё. И после дозы, ломка была всё сильнее и сильнее… Боль, постоянная боль, боль всё время,… иногда, без дозы, мне хотелось умереть. А потом случилось самое страшное: деньги на наркоту кончались. Пролежав в холодном поту двое суток, я пошёл «по людям». Люди у нас в лагере были на удивление спокойные и добрые. Они выслушивали бред наркомана, но ни денег, ни морфина не давали. Мне страшно захотелось умереть. С такими не весёлыми мыслями я заглянул к Джону. Картина, которую я увидел в его палатке, вернула меня к жизни. Затянув вену резинкой, он метил в вену. Кровь долбанула в голову, рассудок помутнел, перед глазами замелькала тонкая сетка… На одно мгновение я очнулся, за секунду до того, как вонзил нож ему в спину… Я убил… ради дозы… я стал убийцей… Прошло много время, но я продолжал убивать… Амико нашла меня, чуть ли не в канаве. Она помогла мне. Её методы лечения отличались от традиционных. Первым делом она в приказном порядке заставила меня переспать с ней. Потом она вколола мне какой-то яд. Меня долго рвало, потом я погрузился в полное забытье… |
| На главную страницу |
| Топ |
| Напишите мне |
