| |||
|
После этих событий я прожил во Франции на правах секретного агента около года. Там меня и нашло письмо от Йорики. Оно начиналось не приветствием, а огромными иероглифами: ДЖЕКИ ПОШЛА!!! А далее следовало следующее:
Письмо 1. И пошла она прямо к собаке, я так испугалась, хотела её забрать, а Дэви как на меня зарычит! А ребёнка вылизала, обрубком хвоста вертит – радуется. Джеки за её бок держится, ходит, смеётся. Видать рада, что теперь на своих двоих передвигаться будет, а то мы с Миком ей уже надоели. А я-то как рада! Если бы ты был со мной, я зацеловала бы тебя с ног до головы! Я так её люблю. Она вся в тебя: волосы жёсткие, глаза синие, и сильная – что ты – схватит, не вырвешься! В принципе, на меня она почти не похожа, разве что глаза раскосые. А как там ты, любимый? Почему не пишешь? Что с тобой? У меня есть предложение, когда вернёшься, поехать к маме и пожениться по-человечески! Как тебе? Подходит? Сейчас зима, попробуй вырваться к марту, и тогда мы сможем успеть к цветению сакури. Ты же хотел увидеть её цветы? Как же я тебя люблю! Ещё я ужасно люблю нашу дочку! Мы возьмём её с собой. А потом мы поедим к Океану. Хочешь на берег Карибского моря? Или это будет слишком для твоих глаз? Тогда на Атлантический Океан, будем ловить рыбу, купаться, загорать. А Джеки будет нам мешать! Здорово, да? Представляешь, лежим мы на камушках, засыпаем и вдруг – бах – Джеки шезлонг сломала. Мы – чинить, отдых сорван! Ну и что? Зато мы будем снова вместе: ты, я и Джеки! Рука устала писать. Мик рвёт перо из рук, хочет тоже тебе что-то черкануть. Так что, пока! Пиши, умоляю! (это уже по-английски). Здорово, брат! Ты чего на этой грёбаной войне забыл? Марш домой! У тебя дочь растёт, а ты, небось, штаны в лазарете протираешь или, чего доброго, кого другого себе нашёл – помоложе Йори, посимпатичнее, а? Не свирепей, я шучу! Сейчас я вкалываю в одиночестве. По болезни со свистом вылетел с «дела», так что, у меня теперь чистая наука. Тут на моё дежурство в клинике зверюгу, истекающую кровью, притащили. Ох, мы с ней намучались! А главное, никто не знает, кто это. Ну, мы её прооперировали, выходили и, как всегда, отпустить хотели. За город вывезли, на землю посадили и фары выключили, а она и не думает убегать, наоборот, к машине идёт, ко мне ластится. Что ты будешь с ней делать, взял домой. Так что, приедешь – увидишь и скажешь, что за зверь сие такой. Вот, в остальном всё в норме. Мы очень скучаем и переживаем, ведь на сборах был Крид. Ну, ладно, закругляюсь. Пока! P.S.: Скажи, пожалуйста, что случится, если скрестить кенгуру со слоном? Я дважды перечитал письмо и сел за ответ: Здравствуйте, мои дорогие! Я тоже жутко соскучился (но это была неправда – во мне умерло чувство скуки). Сами знаете, я не видел Джеки, но уже её люблю. Йорико, милая, родная, я очень рад, что у нас дочка и что ты назвала её Джеки, ведь это значит – Солнце. Солнышки вы мои, что мне вам писать? Писать то нечего! Как я вас Люблю и ненавижу войну, вы и без меня знаете. Написать, какие молитвы я читаю перед сном, чтобы Господь хранил вас и наш Дом (опять ложь – я не молился с тех пор, как Капитан Америка на довольно высоких нотах распрощался с начальством)? Боже, как же я рад, что письмо дошло! Понимаете, я сейчас во Франции. Оно, наверное, искало меня по всему Северному Полушарию. Ну да ладно, с ним с этим письмом! Вы лучше расскажите, как вы живёте без меня? Как Дэви? Она наверно сильно выросла. Йорико, милая, приехать пока не смогу. Завязался с спецагнтами, а их на «Дочь, жена» не разведёшь. Прости, пожалуйста! Прошу вас, не забывай обо мне. Мне очень нужна ваша Любовь. Я приеду, я вернусь, но когда, никто не знает. Может быть, Джеки к тому времени уже будет говорить, а может, я опережу это письмо… В любом случае, помни, помни всё: и День моего приезда, и Секунду признания, и Драку, и То Наше Рождество… Я вас очень люблю и целую во все щёки. Простите, не могу больше писать. Простите меня за всё. Пока. P.S. Большие дырки по всей Австралии. |
|
Отослав письмо, я побрёл в штаб. Там были все. Убедившись в этом, начальник сказал пару вступительных слов и сообщил, что нас всех отправляют в Санкт-Петербург, на задание.
Час от часу не легче! В Питер, да ещё с оравой французских тупиц, которые по-русски даже «kotorij has» без запинки не скажут! Супер! Я был в не себя от ярости. Мы – агенты, а не туристы, к тому же, в Союзы туристов с Афганским прошлым не пускают! С такими мыслями я лежал на верхней полке в купе. Была ночь, мои соседи спали. Вдруг кто-то постучал. Я бесшумно сполз вниз и приоткрыл дверь. Это был Жирар – самый младший в группе. - Логан, как хорошо, что ты не спишь! – прошептал он. – Слушай, я слышал, что ты русский знаешь, можешь попробовать утихомирить моих соседей. Я просил, но они так орут, что я себя не слышу. - Лады. – Кивнул я. – Где канальи? - Пошли, - прошептал он и махнул рукой. Натянув брюки, я двинулся за ним. В свои 19 лет он не плохо знал русский и английский, мог прочесть целую лекцию по виноградоводству в северных регионах Франции. Цены бы ему не было, если бы не один пунктик: он в шестнадцать лет убил своего отчима и сбежал вместе с матерью в Руан. Не понеся наказания, он не смог остановиться. Парижская армия буквально купила его у суда (как и Крида), потом его перекупила КОБРа, а затем, уже от них, он попал к нынешнему начальству. Я понимал, чего он боится. Он боится выйти из себя, начать убивать. - Уважаемые пассажиры, мой друг попросил меня разобраться, в честь чего вы так разорались? Время, я вам скажу, не детское и даже не взрослое – половина первого по Вильнюсу. Нам завтра всем рано вставать. Пересадка в 8-ноль-ноль. И я, и он хотим поспать. - Кончай лекцию, умный! – воскликнул один из празднующих. – Давай к нам! Выпьем, закусим, ширанёмся! - Спасибо, обойдусь. Жень, пошли! – произнёс я, теряя над собой контроль. Женя – позывной Жирара. Мы вышли в прохладный тамбур, он закурил. Я попросил его оставить мне на пару затяжек. Вообще то я не курил, но когда сильно нервничал... Ребята считали меня жутко не экономным. Я был с этим согласен, но не хотел гробить, пусть и мутантское, здоровье на сигареты и зажигалки. Статистика говорила, что если откладывать деньги, которые обычно тратятся на курево, через полгода можно будет купить если не машину, то мопед точно! В принципе, я хотел мотоцикл, но откладывать по 20-30 франков* каждый день мне не хотелось. - Они скоро угомонятся, - произнёс я, выпустив дым через нос. – До Вильнюса ещё семь часов. Выспимся. - Спасибо. Ещё секунда и я бы их переубивал бы, – шёпотом отозвался он из-за своих мыслей. – Логан. Старинное имя. Ты знаешь его историю? - Нет. Никогда не интересовался. - Я про имена довольно много знаю, но про твоё – извини – просто впервые его на сборах услышал… Хотя,.. «Голубая лагуна»** там мелькает это имя. - Н-да? Странно, не читал. - А что ты любишь читать? - Письма жены и друзей. А ещё… - я задумался, - ещё обожаю *Примерная стоимость пачки хороших сигарет и одноразовой зажигалки. В пересчёт по тогдашнему курсу, около 15 долларов. ** «Голубая лагуна» - книга и одноимённый фильм о жизни и смерти двух молодых людей, оказавшихся в детстве на необитаемом острове. детективы и научную фантастику. «Хроники Крысы», например, Мураками. Я эту книгу в оригинале читал. Там, – я дотронулся до виска – в башке что-то да оседает. - Ясно, - совсем тихо произнёс мой спутник и ушёл. Я посмотрел ему в спину, потом сел на мусорный ящик и уставился в окно. В Вильнюсе мы пересели на поезд до Петербурга. То же купе, тоже в середине и даже в том же составе, а что-то меня коробило. Может, мне не стоило на это соглашаться? Почему я себя так чувствую? Куда опять улетучились все мысли? Я смотрел в окно и думал обо всём этом. Я хотел, чтобы что-нибудь стряслось. Скажем, чтобы поезд сошёл с рельсов или чтобы нас рассекретили или… Удар! Да такой силы, что я чуть не упал. Оказалось, что просто кто-то сорвал стоп-кран. Впереди пути были повреждены. Так ваш покорный слуга оказался посреди Литвы в окружении вражеских советских морд с горсткой французских отморозков. А утром нас рассекретили и отвезли в тюрьму. - Что это такое? – спросил охранник. – У тебя даже фамилии нет, почему? Я поднял голову и долгим испытывающим взглядом посмотрел на него. А он продолжал: - Был бы среди вас всех ветеринар, я бы всё сделал, чтобы тот на воле остался. - Я учился на специалиста по зоогеографии, и нам преподавали ветеринарию, - отозвался я. - Правда? – воскликнул он, - замечательно! Я помогу тебе выбраться из страны, только посмотри мою собаку. У неё слюна течёт, и глаза слезятся. А ещё она ничего не пьёт. Меня затерзала страшная мысль: «бешенство характеризуется воспалением слюнных желёз, связанным с ним слюнотечением, слежением глаз и водобоязнью» - было, синим по белому написано в моём конспекте. Тем не менее, я согласился. Парень открыл клетку и повёл меня за собой. Собака оказалась действительно бешеной. С прискорбием, сообщив об этом хозяину, я откланялся и ушёл. Оказавшись на улице, я решил порвать с агентством и вернуться в Афганистан. |
| На главную страницу |
| Топ |
| Напишите мне |
