| |||
| Часть третья. (Стрендж* и Сиана). |
|
- Да… - протянул мой учитель, невысокий пожилой человек по имени доктор Стрендж. – Хорошо, что ты владеешь японский.
- Я не понимаю,.. Доктор Стрендж-сан, почему… - Не продолжай. Тебе не за чем учиться, сын мой, но если ты хочешь подрегулировать свои способности, пожалуйста, моя дверь открыта для всех. Ты хочешь спросить, почему меня зовут Стрендж? Что ж, я объясню. Все в этом Мире делятся на обычных людей и мутантов. Мы с тобой относимся ко вторым, а моя внучка – к первым. Ты обладаешь идеальным иммунитетом, абсолютным слухом и прекрасным обонянием. К тому же ты вмиг научился играть на скрипке, - знаешь почему? – осязание. Твои пальцы быстрее запоминают предметы и вещества… Об остальном, ты узнаешь в ходе обучения. Джеки положила мне голову на колени и спросила: - Ты опять уходишь? - Это не на долго, поверь мне, детка! – я попробовал улыбнуться, но я чувствовал, что она знает, что тоже самое я говорил Йорики, когда уходил, чтобы вернуться через пять лет. – Милая, хочешь, возьми с меня клятву, что я вернусь весной. - Валяй, - обрадовалась она, - повторяй: Пусть меня съест большой чёрный паук, если я друга брошу вдруг! Я повторил. При слове «паук» я вспомнил скорпионов, которые заползали по ночам в палатки, в поисках тепла. Надо было привезти Джеки одного. Я гладил её по голове и чувствовал, как её шёлковые волосы переливаются на пальцах. Я любил её больше жизни. Она – моя дочь. Я должен был наверстать то, что я упустил. Я должен был быть рядом с ней всё время. Красавица, - произнесла Йорико, войдя в комнату, - Спит? *Стрендж (strange) – странный, не обычный (англ.). - Спит. И ты тоже красавица, она вся в тебя. Волосы, по крайней мере, точно твои. - А не твои ли? – прошептала она, присев рядом со мной. – Чёрные, шелковистые… - А у меня они очень упрямые, а вот у тебя они послушные, как шёлковые нити… Я тебя люблю, люблю каждый волосок, каждую ресничку… - Докажи! – улыбнулась она, положив руку мне на бедро. - Пошли, только тихо… Сиана была настоящей красавицей. В ней было не больше полутора метра, но в них помещалось всё, и огромные глубокие глаза, и стройные длинные ноги, и худенькая талия, и высокая грудь. Она принесла чай и села рядом со мной. - Знаешь, - завела она разговор, - кроме деда я в жизни не видела ни одного живого мутанта. - А мёртвого? – вырвалось у меня. - Нет… А, это американский юмор! Вошёл Стрендж, начался урок. Урок состоял из трех частей: первая чтение умных мыслей, вторая медитация 3 часа и третья – выслушивание натаций относительно того, о чём можно болтать с Сианой, а о чём нельзя. Однажды Стрендж не выдержал: - Ты пришёл учиться или дурака валять? Когда я читаю, будь добр, молчи! Или ты хочешь, чтобы я забрал тебя в горный монастырь в Непале? - Нет! У меня же здесь семья! – парировал я. - Тогда сделай одолжение, научись молчать! Понял, молчать! И ещё, Сиану на занятиях ты больше не увидишь! Но это был единственный случай. В основном он был спокоен, как обожравшийся удав. Сон 4 Я открыл глаза и долго не мог понять, сплю я или нет. Когда-то в детстве я читал рассказ русского писателя Н.В. Гоголя* «Портрет». В нём описывается сон молодого художника, так вот в этот самый сон я и попал… Я стоял посреди комнаты и не мог пошевельнуться. На меня смотрел страшными глазами портрет персидского султана. Может быть, он и был плоской картинкой, но глаза у него явно были, как живые… Мне стало необыкновенно страшно, нет, не страшно, я впал в *Николай Васильевич Гоголь (1809 – 1842 гг.) – прирождённый мастер демонического и сатирического жанра периода «золотого века» русской литературы. животную панику. Пот струями потёк по лбу, дыхание спёрло, зрачки расширились, а язык и губы пересохли. Вдруг отовсюду выступили зеркала, а в них изображались события, о которых я предпочёл бы не вспоминать. Выстрел на Юконе, Смерть Волчицы, драка одна, другая. А ещё, вещи, о которых я знал, но не хотел знать их подробности: Фара прыгает с моста на Брукленд в реку Джерси**, Йорико отдаётся Криту, Амико поджигает лагерь, помогая Страйкеру и Райту…. Я не хотел видеть это, я закрывал глаза, но неведомая сила открывала их, держала мои руки и ноги. Я заплакал и с криком отчаяния проснулся. - Эй, эй, Логан! Тише! Что случилось? – Сиана поставила керосинку на стол, села рядом со мной и крепко обняла за плечи. - Отойди от него! – раздался командный голос Стренджа. – Он перешёл на другой уровень. Мой тебе совет, запиши всё, что ты видел… - Я не хочу это вспоминать! – глотая слёзы, выкрикнул я. - Я изгоню демонов из твоих снов, и кошмаров больше не будет. Ну, возьми перо и бумагу и пиши, пиши всё подробно, потом возьмёшь на кухне немного виски и ляжешь спать опять. Я не мог уснуть даже после виски и потому пошёл вниз, в комнату Сианы. Я хотел поговорить с ней, но вдруг услышал разговор. - Он гораздо сильнее, чем я подозревал, - произнёс Стрендж. - Но дедушка, неужели ты собираешься отправить его Огуну? – возмутилась Сиана. - Нет. Я буду учить его, пока у меня будут силы, а потом я поставлю блок в его голову и начну искать медиума, который мог бы помочь ему справляться с этой силой. - Может, он и есть Избранный? Ну, этот самый Священный Единорог. Сам посуди, он рисовал меня намедни. Я лежала перед ним совершенно голая, а он только локон поправил и всё! - Да нет, просто он очень жену любит. Как там, в предсказании, сказано? Он должен выйти из Ада живым, будто Данте, пройти испытание одним сердцем, двумя смертями и тремя жизнями. Если он всё это выдержит, он станет нашим королём? Сиана, милая и ты в это веришь? - Как и ты в своих демонов! – Сиана вскочила и кинулась к двери. - Вот пойду и расскажу ему о пророчестве! - Это не обязательно, он здесь. Королевство Непал – одна из самых богатых стран Мира. Страшненький, покосившийся глинобитный домик далеко в горах. Мой монастырь. Стрендж запирал меня здесь на весь день, а ночью проводил занятия. **Джерси – речка, делящая Нью-Йорк на две части. Даже если бы я мог сбежать, что бы я сделал. Языка я не знаю, денег у меня нет… Сутками я был один. Всё то время, когда обычный человек проводит на работе или в развлечениях, я либо спокойно слушал Стренджа, либо медитировал. Ещё увесистую часть моего дня занимали тренировки. Я отжимался, качал пресс, потягивался, благо в доме был турник и… компьютер… Наверно, я был с лишком любопытен, ибо как только увидел его впервые, мои мозги сразу же породили план по взлому и получению доступа к информации. Меня никогда не интересовало, откуда у моего учителя, который даже писал по старинки пером, взялся не просто какой-то там ЭВМ, размером с дом, а маленьких ПК, на каком набран этот текст… Вскоре Стрендж сказал, что я могу выйти на улицу. Я выбрал для прогулки конец дня. Ещё на Аляске я часто сбегал наблюдать за всходящим или садящимся Солнцем. Не смотря на то, что оно несло для меня смертельную опасность, я не мог долго обходиться без него. Оно давало мне какую-то странную космическую энергию, оно помогало мне, лечило. Я забрался на скалу и стал терпеливо ждать заката. И вот Солнце коснулось края скалы, не спеша, словно ласкаясь к ней, стало медленно опускаться всё ниже и ниже. Я встал, снял тёмные очки и стал любоваться этим зрелищем. Медленно меняя окраску, от ослепительно-белого, через огненно-красный к кроваво-бордовому, Солнце погружалось в плотные слои атмосферы. Я чувствовал, что восторг всё с новой и новой силой захлёстывает меня, не даёт пошевелиться; Я закрыл глаза и сосредоточился на чувстве. Это было чувство, подаренное мне когда-то Космосом – Чувство Абсолютной Любви. Оно поселилось в моей груди в день, когда я подобрал Изумруд. Я достал его из кармана истрёпанной кожаной куртки и внимательно посмотрел на него. В Нем было не более 2-3 карат, и он казался таким крошечным на моей широкой ладони. Бледно-зелёный оттенок его говорил, как мне сейчас было хорошо… Тем временем Солнце уже почти исчезло за горами. Я посмотрел на него глазами, полными Любви и вдруг закричал, как когда-то в детстве: «Спокойной ночи, Царь-Солнце!*». Потом я опустился на прохладную землю и подставил лицо прощальным лучикам Светила. Мне казалось, что вся Его Любовь сейчас сосредоточенна на мне, что я – единственная освещённый точка на Планете. Я лёг на спину и стал смотреть в темнеющее небо. Что со мной творилось эти несколько месяцев, я не знал сам. *The Sun-King – легендарная песня “Beatles”, повествующая о том, как Его Величество Солнце возвращает к жизни великолепный сад, символизирующий Любовь человека. Большую часть воспоминаний, связанных с этим временем, составляют видения и сны. Мне было очень тяжело, я был один. Не зная языка, я совершенно не мог общаться с окружающими. Я давно не видел не только родных, но даже Стренджа. Много времени я проводил в горах. Они не имели энергетики Пустыни, но всё же являлись «лупой» энергии Космоса, её катализатором. Здесь водились разнообразные животные, с которыми было о чём поговорить. Взять хотя бы скальных доманов, существ не больше кошки, родственников слонов. Они жили в развалинах храма и часто выходили на его крышу, которую я выбрал в качестве наблюдательного пункта, погреться на солнце. Мне нравились эти доверчивые зверьки. Те, кто читал Джой Адамсон, наверняка помнят, как выглядят доманы, а для остальных, могу описать старого вожака семейной группы, с которым я подружился. Возьмите морскую свинку, слегка удлините ей шею, приставьте крысиную голову и поставьте её на короткие копытца – вы получите Вожака Меркуцио. На его шеи красовался золотой ошейник – символ того, что он родился в неволе. Может быть, поэтому он был очень доверчивым… Но всё же, мне было легче находить общий язык с хищными животными. Даже трущобные кошки легче шли со мной на контакт, чем жившие при лагере овцы. В один прекрасный день я решил сбежать. Я выждал момент, когда Стрендж уехал в город, собрал кое-какие вещи и отправился на лётное поле, где стоял вертолёт, на котором мы сюда прилетели. В Афганистане меня учили управляться с вертолётами, поэтому я был уверен, что и эту железяку мне удастся поднять в воздух. |
| Часть четвёртая. |
|
Было начало марта, как раз то время, когда Япония просыпается от долгого сна, умывается муссонами и расцветает в пышных цветах сакури. Каждый из этих прекрасных цветов, даже самый маленький, с трудом поместился бы в моей ладони. Нежно-розовые лепестки ласкали пальцы.
Я стоял под деревом и смотрел на хижину семейки Огава. Мне не хотелось будить дом, поэтому я тихо открыл дверь своим ключом, сняв ботинки, на цыпочках поднялся наверх, вошёл в нашу с Йори спальню, разделся и прильнул к её телу. Она улыбнулась во сне и прошептала: «Логан». Трудно было описать её свадебное платье. Оно было длинным, шлейф стелился по полу. Сшито оно было то ли из крептышина, то ли из шёлка. Основным, конечно, был белый, сверху на Йорике было надето нечто вроде жилетки нежно-нежно-жёлтого цвета с небольшими жемчужинами. Юбка прямая, не представляющая ничего примечательного, кроме огромного, нет, не то слово, гигантского банта, расположенного чуть ниже поясницы. Его кончики и составляли основную часть шлейфа. Я стоял у алтаря, давя в себе самые разные чувства: волнение, радость, испуг, воспоминания… - Эй, - окликнул меня Мик, - ты, почему без цветка в петлице? - А что, положено? – шёпотом спросил я и ещё раз покосился на Йорику, которая, словно получая удовольствие от моего волнения, шла медленно-медленно, величественно-величественно. Вместо ответа Морф протянул мне цветок сакури, сорванный им несколько минут назад у церкви. Священник, наблюдавший за всем этим, хмыкнул, наклонился ко мне и прошептал: - Ваша невеста – настоящая королевна, и внешне и внутренне. - Да нет, она просто никогда не видела, как я падаю в обморок, вот и решила довести, а потом полюбоваться, - совершенно осипшим голосом произнёс я и вздохнул поглубже. Наконец она коснулась затянутой в светло-жёлтую перчатку рукой рукава моего фрака. Наконец церемония началось. - Согласна ли ты, Йорико Огава, взять в мужья этого человека и жить с ним в мире и согласии, разделять с ним горе и радость и быть с ним в болезни и здравии пока смерть не разлучит вас? - Конечно, естественно, непременно! – чуть не закричала Йорико. - А ты, Логан Хоулетт, - и священник повторил всё то же самое. - А что, так не видно? – скорее нервно, чем злобно огрызнулся я, - конечно! - В знак вашей любви обменяйтесь кольцами. Пальцы дрожали и не слушались, но мы-таки обменялись кольцами. - Жених может поцеловать невесту. Я впился губами в её губы и не хотел больше её никуда отпускать. Потерянное было чувство, вернулось. Оно окрыляло, влекло, манило. - Ну, хватит, - прошептала она, на секунду отстранившись. - Не могу. Ты же помнишь, что я тебя Люблю и хочу доказывать тебе это каждый раз, когда мы вместе. - Ещё нацелуемся! Пришло время бросать букет. С заметным трудом, вырвавшись из моих объятий, Йорико поднялась на балкончик, повернулась к окружающим спиной и швырнула букетик из роз, декоративной спаржи, гвоздик и, естественно, сакури, в сторону, где столпились незамужние девушки. Букет описал по воздуху дугу и упал в руки неизвестно откуда взявшейся на церемонии Сабины. Я невольно залюбовался ею. Классный синекожий крокодильчик с несоразмерно большой грудью, жидкими волосами и тупым взглядом превратился за эти несколько лет в прекрасную молодую женщину со стройными ногами и тонкой талией. Волосы её были острижены под «каре» и украшены несколькими заколками. - Dank*, Моя дорогая, - ухмыльнулась она, - это будет прекрасным подарком моему жениху. Виктор будет улыбаться… С этими словами она бросила букет на пол и ушла. На лицах присутствующих изобразилось удивление. Только я, Йори и Мик знали, кто её жених и от этого мурашки бежали по спине. - Я хочу домой, - прошептала Йорико. Я подхватил её на руки и вынес из церкви на свет. - Ты же хотела на Луну! – засмеялся, касаясь её щеки губами. - Но, прежде всего, домой! |
| На главную страницу |
| Топ |
| Напишите мне |
