| |||
|
Я лежал в постели, Йорико выводила какой-то узор на моей груди, продираясь сквозь густой волосяной покров. С того момента прошло чуть менее двух лет. Я ждал своего Дня рождения. Настроение было мерзопакостное. Уже несколько недель Йорико не допускала меня к себе, лекторы вдруг ополчились на меня: «Мистер Логан, чем Вы там занимаетесь?», «Мистер Логан, академия живописи немножко в другом городе!» и т.д. порисовать спокойно не дают! От более или менее радужных мыслей о том, что если я получу ещё парочку пятёрок, меня пошлют на стажировку в Оттаву, теплее не становилось.
- Эй, ты чего такой пасмурный? – спросила Йорико. - Ничего. Такое впечатление, что все, и ты в том числе, мне войну объявили. Мик в больнице, так этот чёртов медперсонал меня к нему не пускает. В институте пролёт за пролётом. Дома тоже расслабления нет… Она заулыбалась, приподнялась и посмотрела мне в глаза. - Прости и потерпи, я жду ребёнка. Я рассчитала всё так, чтобы он родился первого мая, в один день с его отцом. Я вскочил. - Так почему же ты всё это время молчала? – спросил я, прижав её к груди. – Господи, Йорико, почему? - Я не была уверенна. А теперь я вижу это и сама: у меня задержка больше двух недель, а это о многом говорит. Я посмотрел на часы. Они показывали без пяти восемь. Занятия начинались в девять. Мы запросто могли опоздать. - Как ты себя чувствуешь? – спросил, одеваясь. Йори всё ещё была в постели. - Не важно я себя чувствую, – отозвалась она, глядя на меня из-за подушки. – Слушай, скажи на кафедре, что я сегодня не приду. - Ладенько. Я попробую нарисовать, какая ты будешь месяце на восьмом. О.К.? - О.К. А я схожу в магазин и куплю тебе за это шоколадку. (До сих пор я просто таю от одного запаха шоколада). – Она улыбнулась. - Пока! - Arivuar, Mon cher!* – засмеялась она, закрывая за мной дверь. *До свидания, дорогой! (французский). Вообще в книге французского будет предостаточно, ну, конечно, не так как в “Войне и Мире”, ну всё же… Первый, кого я увидел, был Мик. Он стоял у дверей аудитории «науки» и ждал меня. - Приветик! Тебя когда отпустили, и, вообще, что с тобой было? – окликнул я его. - Привет! Аппендицит вырезали. Шрам теперь на всю жизнь, – объявил он, пожимая мне руку. – А в принципе,… А чё ты сияешь? - У Йорики будет ребёнок от меня! - чуть не закричал я. - Правда? Я за вас очень рад! Нас сорвали с третьей пары. Прибежал парнишка с первого курса и спросил, кому уже есть 20. Мы с Миком подняли руки. Я знал, что Мику ещё нет двадцати, но он сделает всё, чтобы оставаться рядом со мной. «Пошли.» - скомандовал пацан. Он провёл нас в спортзал, где уже ждали многие парни из института. В центре стоял военный - высокий лысый как коленка мужчина лет сорока и ждал, когда соберутся все. Мы встали в строй. Намётанный глаз выхватил из охраны офицера Крида. Он увидел меня и улыбнулся той противной наглой улыбкой, какой сопровождал каждую драку. - Здравствуйте, уважаемые студенты, – произнёс мужчина воинственно-командным голосом. – Меня зовут полковник Джон Райт. Понимаете ли, что происходит? Ненавистные Союзы напали на беззащитный Афганистан. Мы терпели почти год, а теперь несчастная кап. страна обратилась к нам за помощью. Вот мы и решили призвать из каждого института нашей родины молодых людей в возрасте от 20 до 25 лет. Все они должны быть абсолютно здоровыми, крепкими, они должны уметь стрелять и быть выносливыми. Когда он закончил вещать, несколько человек встало и ушли. Нас же взяли в военкомат… Каждого из нас по очереди раздевали, взвешивали, измеряли рост, высчитывали какой-то коэффициент. Вот мои показатели: «Логан, 20 лет. Рост 177 см вес 75 кг коэффициент 0,3. Телосложение нормальное спортивного строения». Потом мне выдали два жетона на необычной цепочке. На одном было написано «Имя: Логан. Армия США. Группа крови: О (I). Резус фактор +. №851267». На другом было продублировано имя, группа крови и Резус-фактор, а так же следующее: «Рекомендации врачей: к сверхсрочной службе пригоден, противопоказаний нет» и снова №851267... - Неужели ты не мог отказаться? – спросила Йорико, когда я ей всё рассказал. - Прости, но я не могу сказать этим парням “в другой раз”… Мне очень жаль. - В отличие от собственной невесты… - вздохнула она тихо. - Ничего, поверь, обещаю, я вернусь раньше, чем родится наш ребёнок. Я Люблю тебя так, что Леннон бы помер от зависти. Нет ещё песни или романа, написанного о такой Любви. Пока. – Она крепко обняла меня и заплакала. Мне было её жутко жаль, но я ничего не мог поделать. В самолёте я прильнул к иллюминатору и почувствовал, что что-то во мне умерло. Я закрыл глаза, достал из-под рубашки крестик и, сжав его в ладони, начал молиться о Мире в Моём Доме. |
| На главную страницу |
| Топ |
| Напишите мне |
