| |||
|
Комната крошечная, за первый день я прибил восемь тараканов и замёрз так, что пришлось одевать свитер.
Пригубив кофе, я вернулся к работе. Заданием было спроэтировать заповедник на территории в 100000 акров так, чтобы не задеть детский сад, конезавод и клуб. Легко? А вы попробуйте! Ура, спасительный стук в дверь! Я открыл дверь. Это был Мик. - Слава Богам! – воскликнул я, пропуская его в комнату. – Прости, места, как видишь, нет. - Вижу. Каждый день вижу у себя дома. Он присел на край стола и заглянул в чашку. - Пошли играть! – предложил он. - Я не могу. Мне надо заканчивать. - Да ты задубел так, что у тебя зуб на зуб не попадает. А на улице тепло; ну, на столько, на сколько может быть тепло в ноябре. Кстати, тебе идёт бородка. - Бритва затупилась ещё на прошлой неделе, а стипендии хватает только на то, чтобы кое-как за комнату платить.… А ещё я постоянно испытываю голод. - Сексуальный? – Переспав с Синтией в конце августа, Микель не мог больше ни о чём другом думать. - И его тоже. – прошептал я. – Слушай, мне последнее время кажется, что если бы я не был мутантом, давно загнулся бы. - О, да… Натянув свитера почти до носа и закутавшись в куртки, мы брели по аллее. На голодный желудок город казался пустым и понурым. От куда-то на улицах взялись грязные и голодные кошки, бомжи и другие представители низших слоёв общества. Мне было грустно и противно. От вечно-холодного кофе и постоянного запаха плесени меня постоянно тошнило. - Я больше так не могу! – завопил я, остановившись по среди дороги, - Мик, у нас же есть профессия, мы музыканты! Помнишь, Фара, зензибарский гомосексуал с принципами учил нас, помнишь? Почему мы до сих пор не вспомнили о том, что он сказал, когда пришёл на урок. Кто хочет связать с музыкой жизнь! Помнишь? - Помню. Ответил он. – Не кричи. Ты хочешь, чтобы мы… Слушай, да ты – гений! У нас будет всё! - Прежде всего, еда. – произнёс я, снова кутаясь в куртку. Однажды в конце ноября я зашёл в аудиторию маркетинга и сел не на своё место. Было раннее утро, и никто сейчас не обратил бы на меня ни малейшего внимания. К тому же, я приходил на лекции по экономике только чтобы поспать и погреться. Значит, сел я и вдруг чую знакомый запах – Йорико. Она сидела здесь вчера на последней паре. Я немедленно достал листок бумаги и стал писать ей записку. Вот какая она у меня получилась: «Йорико, родная, любимая, где ты? Почему я тебя совсем не вижу? Должно быть, я тебе надоел за школьные годы? Пожалуйста, дай мне какой-нибудь знак, что ты помнишь меня и любишь! Прошу тебя! Умоляю! Твой Логан.» Послание я запихнул под отходящее покрытие парты. Потом, под мерное бульканье профессора, достал наброски и стал рисовать. Последнее время я очень много рисовал и делал в этом большие успехи. Рисунки я дарил тем, кого я рисовал. Ещё я очень любил, да и до сих пор люблю, рисовать экзотических животных – тигров, барсов, гепардов, обезьян, разных птиц. - А сейчас, контрольная. Приготовьте листики и ручки – объявил лектор. Контроль оказался простым, но когда я уже дописывал, на аудиторию заглянула Сабин. - Можно – спросила она – Логана украсть? - Мистер Логан, Вы дописали? – я кивнул, сгрёб всё, что находилось на моём рабочем месте и, сдав, вышел в коридор. - Ты закончил моего верблюда? – поинтересовалась она, когда мы отошли на приличное расстояние от кабинета. - Да. Как раз успел дорисовать до контрольной. И я начал его искать. Я точно помнил, что спрашивал у кого-то ластик, чтобы стереть слишком длинный хвост. Ха, так и есть, я сдал его вместе с работой. Дико раскаявшись, я попросил прощенья. В тот день я её больше не видел. Вечером пришлось идти к профу, а что делать? - Простите, мистер Чепмен, я случайно… - Верблюда сдал – закончил он мою мысль. Я вздохнул: мистер Чепмен был самым строгим и неприступным из лекторов. Однако случилось небывалое – гроза всего института улыбнулся. - Очень милый верблюд. Только, вот что, ты их когда-нибудь видел? - Нет. – признался я. – Только на картинках. - На картинках… - передразнил он меня. – А хочешь на настоящего посмотреть? - Конечно! – воскликнул я. – Ой, а как? - Я в Оттаву еду, хочешь со мной? Я работать буду, а ты в зоопарк заглянешь, порисуешь, а? - А когда? - Когда захочешь. И можешь ту девочку взять, ну, эту Йорику. - Ладно! А верблюда вернёте? - И ещё, - произнёс он, протягивая мне рисунок, - там заметно теплее. Он задержал руку на моей закоченевшей руке. Ладони у него были тёплыми и мягкими. - Э, мистер Чепмен, извините, а Вы не могли бы одолжить мне немного денег. На бритву. Меня уже учителя за бородку ругают, а бриться нечем… Он, ни слова не говоря, достал из портфеля новый бритвенный станок и протянул мне. Я был в шоке, но принял подарок, ещё раз извинился и ушёл. Дома я, прежде всего, побрился и привёл себя в порядок. Потом я постелил и, не раздеваясь, завалился на кровать. Для того чтобы стать музыкантом, нужен, как минимум спонсор, а у нас, его не было. Ах, если бы Фара был бы с нами. Он бы обязательно что-нибудь придумал бы. А Фреди? Он наверняка сейчас уже звезда…Он был таким целеустремленным… Я посмотрел на папку с рисунками на столе. Из неё торчал один – Йорико в образе медузы Гаргоны. Она позировала мне абсолютно голой. Она стояла, подняв руки, делая вид, что собирается напасть. Я рисовал, периодически поглядывая на неё. Когда основная фигура было закончена, я сказал, что она может быть свободна. Она подошла ко мне и, наклонившись, спросила, неужели она такая красивая. Я ответил, что ещё лучше. Она засмеялась, отняла у меня мольберт и спросила, хочу ли я её. Я сказал, что пересплю с ней, как только закончу рисунок. Я специально тянул, прорисовывал каждую деталь, делал много эскизов, по долгу смотрел на рисунок. Потом мы поступили в институт и потеряли друг друга из вида. Завтра обязательно надо зайти на менеджмент, за ответом. С этой мыслью я задремал. Утром, как всегда на голодный желудок, я пришёл в институт. Я шёл по грязному коридору, когда мне показалось, что я почуял Йорику. Я пожал плечами, и через секунду она повисла у меня на шеи. - Привет! – воскликнул я, прижимая её к себе. – Йори, Боже,.. – но она уже заткнула мне рот страстным поцелуем. - Логан, я тебя Люблю, ты просил какой-нибудь знак, вот он! Мой знак, знак того, что я тебя Люблю – я сама! – она снова крепко поцеловала меня и посмотрела мне в глаза. - Йорико…я, - я пытался подобрать слова, но не мог. – Я очень скучал, я так сильно тебя Люблю! Почему я тебя совсем не видел последнее время? - Какая разница? – заметно помрачнела она. – Какая теперь разница? – я перевожусь к вам, на егерское дело! Мы теперь будем вместе! Всегда всегда! О, Логан, давай поженимся! Давай каждый вечер ложиться спать вместе, каждое утро вместе встречать рассвет! - Как? Понимаешь, я сейчас делю комнату 3х3 метра с полчищем тараканов, а денег у меня нет даже на более или менее сносную бритву. - О, если бы ты знал, на сколько мне всё это безразлично! – шептала она, осыпая меня поцелуями. - Посмотрим. Слушай, я тебе кое-что ведь обещал. Вчера только вспомнил, когда спать ложился. - Помню-помню! – прошептала она. – Может, пока повременим… - Не понял. - Понимаешь, - она, наконец, перестала душить меня в объятиях - я всё это время изо всех сил старалась тебе на глаза не попадаться. Просто.… Пошли, а то опоздаем…. Просто, знаешь, Помнишь, я перед самым началом занятий простудилась? Ко мне тогда Виктор пришёл. Сказал, что от тебя. Попросил воды. Я пошла на кухню, а он за мной. «Классно живёшь, - говорит – Мне бы так». Ну, в общем, потом подошёл ко мне сзади и говорит, мол. Почему у такой… я не могу так сказать… короче, почему я всё ещё девушка. Я заорала, а он меня схватил и в комнату поволок… - она заплакала, я обнял её и произнёс: - Никто больше тебя не обидит. Никто ни на Земле, ни на какой бы то ни было другой планете. - Обещаешь? - Клянусь! Я прижал её к груди и почувствовал, что она замерла в моих объятьях и почти не дышит. Я знал, что она чувствует, и понимал, как важна наша встреча. Уже прозвенел звонок, а мы стояли, прижавшись, друг к другу, закрыв глаза и думая о светлом будущем. |
|
- Теперь найти Виктора – наша обязанность. Для меня, это – дело чести. – объяснял я Мику, когда он в очередной раз вытащил меня на прогулку.
- Дело чести, говоришь. А вот у Крида чести нет, а потом, что ты с ним сделаешь? Изнасилуешь, побьешь, а может, лекцию о миграции кабанов прочтёшь на японском языке? - Да я его просто на дуэль вызову и убью или сам умру. - Э, э, э, ты меня не пугай, с кем я тогда гулять буду? Мы обязаны были что-то предпринять. Но что? Ответ пришёл сам собой. - Мальчики!!! – услышали мы за спиной голос Фреди. - Фреди! – воскликнули мы в один голос и бросились к нему. - Говорите, чего хотите, я сегодня добрый! - Есть! – отозвались мы, опять же дуэтом. Не знаю, то ли я никогда не был таким голодным, то ли потому что на халяву, всё показалось таким вкусным! Когда Фреди перечислил всё, что, мы будим, есть, мы обалдели. Но когда это всё принесли и сказали, что можно приступать, мы набросились на жратву, как землеройки, не евшие как минимум сутки, с одной лишь разницей – мы не ели гораздо дольше. Лаваш, курица, рис, зелень, картошка-фри, какая-то солёная рыба, пиво и т.д. и т. п.…. Фреди спокойно сидел чуть в стороне и, жуя кусочек лаваша, хихикал. - Ну, что, хорошо? – спросил он, когда мы перестали забрасывать в себя еду и стали жевать. - Хорошо… - пробормотали мы. – А что ты делаешь в Городе? - Да так, таланты ищу. - Мы бы тебе с радостью помогли бы, но нам надо учиться… - произнёс я, запивая что-то пивом. - Ладно, а вам деньги нужны? – спросил он - Нужны. Что мы должно делать? – спросил Мик. - Играть на летней эстраде, – сообщил он. – Придёте сюда завтра к десяти утра. Мы наперебой закивали. Фреди расплатился, заказал нам ещё по пиву и пошёл прочь. Наевшись, мы пошли домой. Дома нас, как и всегда, ждали тараканы, скрипучая кровать, потрескавшиеся потолки и домашнее задание. В своей комнатушке я завалился спать. Мне было хорошо. Я был сыт. Первый раз, начиная с августа. Утром, ровно в десять часов мы были в кафе. Фреди снова накормил нас за свои деньги и повёл за собой. На летней эстраде висела афиша: Queen, Rolling Stones, KISS, Alice Cooper и др. Фреди провёл нас в импровизированную гримёрку и пояснил: - Вы двое выйдите в составе Квин, но играть не будите. Потом я вас представлю и, тогда вы сыграете несколько песен из репертуара Beatles, О.К.? - О.К.. – ответили мы. - Тогда, репетируйте. - Фреди, когда ты последний раз Фару видел, что с ним, где он? – спросил я. - Фары больше нет, – отозвался Фреди. – Прыгнул с моста, через день после того, как его уволили. Мне очень жаль. Этим сообщением Фреди заметно испортил нам настроение. Первой выступала странная группа со странным названием, классным гримом и классными песнями. Песни, в сущности, были про Любовь. Грим же был следующим: солисту нарисовали красивые остроконечные разводы, похожие на крылья стилизованной летучей мыши, лицо бас-гитариста было украшено огромной звездой на один глаз, второй гитарист был загримирован изображением чёрных крыльев, а барабанщика и вовсе превратили в кота – нарисовали усы, носик, чёрные пятна на глазах*. Особенно мне запомнилась песня “Going blind”. Группа довольно долго держала публику и я, не долго думая, взял лист бумаги (мольберт я всегда таскал с собой) и начал рисовать. Я рисовал их главаря – высокого стройного, длинноволосого. Я не проявлял склонности обращать внимание на пацанов, но чисто человеческую красоту я видел от природы. Так вот, по-моему, он был очень даже красивым. Он был одет в короткую, усыпанную стразами куртку, тёмную футболку, облегающие кожаные брюки и высокие также усыпанные стразами и блёстками, сапоги на высокой платформе, с высоким каблуком и когтями. Я так увлёкся его образом, что не заметил, что они уже закончили и теперь стояли у меня за спиной и смотрели на рисунок. - Ну, как? – спросил я робко. Объект рисования, ни сказав, ни слова, подошёл ко мне и написал на листе: «Художнику от певца. Джин Симмонс». Я был счастлив, а они ушли. На сцену вышли Квин, я поспешил за ними. Фреди, как и обещал, представил нас двоих и оставил в одиночестве. В первую секунду я почувствовал страх перед этой толпой, но потом, вспомнив клятву, поборол страх, вскинул виолу и начал играть… Мало того, что за 4 песни нам заплатили бешеные деньги – 1000 долларов на двоих, да ещё и зрители накидали на сцену денег. Едва аплодисменты прекратились, мы бросились собирать то, что нам накидали. Мы были счастливы. - Придёте сюда завтра вечером. Сыграете первую половину того, что Они создали с 1959 по 1964, хорошо? – сказал Фреди, когда мы пересчитывали деньги. – Пить не будите вообще, месячишко повкалываете, будите, как сыр в масле кататься! Сегодня же переедите в комнаты побольше. М, вот ещё, что. Секс портит работу. - Как!? – в один голос переспросили мы. - Вот так! Про девушек до полярной ночи можете забыть! - Но, я уже давно обещал одной девушке… - произнёс я, чувствуя, как язык прилипает к нёбу. - Забудь! – прикрикнул на меня Фреди. - А что там, на счёт выпивки, я не расслышал. – решил разрядить обстановку Мик. - Ни капли! – повторил Фреди. Йорико пришла поздним вечером. Я уже собирался ложиться спать. - Привет, я вот тут подумала и решила, может – она сделала очень взволнованный голос – сделаем это прям сейчас? - Милая, понимаешь, я сейчас не могу. Мне дали работу… Знаешь летнюю эстраду? Мы с Миком должны будем выступать там каждый день, это позволит нам заработать хоть чуть-чуть побольше денег, расплатиться с долгами и, наконец, заняться личной жизнью. Это не на долго и это не зависит от тебя**. - Сколько? – спросила она, собираясь зареветь. Я сел рядом с ней на кровать, обнял за плечи и сказал: В 1975 году группа KISS была принята в стройные ряды сатанистов. В её состав входили: Эйс Фрели – крыса, Пол Стенли – звезда, Джин Симмонс – летучая мышь и Питер Крисс – кот. *Фраза – анаграмма: It won’t be long – It won’t belong. - Месяц. Даю честное слово, на Рождество мы будим вместе. Только не плачь! Слёзы это слабость, убери её подальше, я не хочу, чтобы моя невеста была плаксой. Это и на детях отражается… - Что ты сказал? – переспросила она, вытирая слёзы, - повтори! На все заработанные деньги я купил тонюсенькое золотое кольцо с крошечным аквамарином. Сейчас я достал его из кармана куртки и протянул ей. - Как только мне исполнится 21*, я тут же объявлю дату свадьбы. По рукам? Йорико схватила кольцо, прижала его к губам. Я забрал его у неё, одел ей его на палец и поцеловал её в губы. Она была счастлива. Мы долго сидели, обнявшись, потом я взглянул на часы. Они предательски показывали без пятнадцати двенадцать. - Тебя проводить? – спросил я. - Да, пожалуйста. – ответила она. - Слушай, а если бы я сказала бы, что замёрзла, что бы ты сделал? – спросила она на улице. - А ты замёрзла? – Я, не долго думая, снял куртку и накинул ей на плечи. - Что ты! – закричала она. – Немедленно прекрати, ведь простудишься! - Не простужусь. Не имею физической возможности. Йорико, я же говорил тебе, я – мутант, я вообще не болею. - Да? Но замёрзнуть на смерть, мне кажется, можешь даже ты.… Забери куртку, не нервируй меня! Я глубоко вздохнул и забрал куртку. В темноте я не плохо видел. Мороз пробирался под свитер, в сапоги, перчатки. Вокруг стояла абсолютная тишина, было на столько тихо, что было слышно, как бьётся сердце того, кто идёт рядом с тобой. Йорико шла, прижавшись ко мне, закрыв нос от ледяного воздуха Тишины. Вдруг тишину разрушал звук разбивающегося стекла. Мы обернулись. - Ты что-нибудь видишь? – спросила она в пол голоса. - Какое-то движение у головного корпуса. Кто-то спрыгнул со второго этажа. Я чую кровь! Бежим туда! И мы побежали. - Поднимись наверх и посмотри, нет ли пострадавших, а я займусь спрыгнувшим! – крикнул и бросился по кровавому следу. Бежать долго не пришлось. Беглец повредил ногу и не мог долго удирать от преследования. Я приблизился к нему и понял, кто это был. КРИД. Уж эту вонь я всегда смогу распознать! Вот он, стоит напротив меня и * В штатах паспорт получают в 21 год. дышит полной грудью. В Абсолютной Тишине я с трудом видел его, он видел меня. В Абсолютной Тишине существовали только мы двое – он и я. Я смотрел на него, а точнее, на его тень в глубине бейсбольной площадки, он смотрел на меня в её центре. Я все ещё отчётливо чувствовал запах крови, но крови не его – чужой.… Вдруг на втором этаже зажёгся свет. Мы как по команде подняли головы. Там наверху Йорико метнулась к кафедре. Всё произошло в кабинете менеджмента. Я начинал понимать, куда он тогда исчез, кому служит и кем работает. Я снял куртку и крикнул: - Виктор, не уходи от ответа, теперь я рассчитаюсь с тобой по всем долгам. За себя, за Лорда, за Йорику. - Кишка тонка! – ответил он, явно экономя силы. - Увидим. Я просто смотрел на него, в его светящиеся в темноте глаза, я понимал, что они же выдают моё место нахождение. Да-да, у меня тоже светятся глаза. Между нами была только тонкая полоса света, отбрасываемая разбитым окном. Я смотрел на него. Минуту и другую, и, вдруг, совершенно неожиданно расстояние между нами резко сократилось. Я мог рассмотреть его лицо. Я не успел понять, что в нём изменилось, как он бросился на меня. Мы сцепились и стали кататься по земле в смертельных объятиях. На моей стороне было то, что мой соперник совершенно не умел расходовать силу, на его стороне было то, что я несколько минут простоял на 30-ти градусном морозе в одном свитере. Теперь он старался прижать меня к земле. Он бы немедленно убил бы меня, если бы я дал ему это сделать. Как вдруг мне в голову пришла прекрасная идея. Я притворился, что потерял сознание. Крид отбросил меня в сторону и, поднявшись, пошёл прочь. Только этого мне и было надо. Вскочив на ноги, я бросился на него с подвернувшейся под руку дубинкой и огрел его ею по голове. Крид потерял сознание. Я поднял куртку с земли и, завернувшись в неё, побежал наверх. Йорико сидела на корточках над мистером Чепменом. У него была пробита голова, прокусано горло. Йори оказала первую помощь и вызвала скорую. Я включил отопление и подошёл к ней. - Это Крид? – спросила она. - Да. Слушай, я ему там навешал, так что, врачи могут подумать, что это ему скорая понадобилась….Он сейчас без сознания… - и я почувствовал, что жизни никогда так ещё не замерзал. С трудом шевелясь, я подошёл к батареи и прижался к ней. Я хотел спать, но я знал, что этого делать нельзя. Я медленно опустился на пол. - Йорико, подойди сюда. Пожалуйста, не давай мне спать. Делай что хочешь, только не давай мне спать… - попросил я. - Что мне делать? – спросила она. - Сядь со мной, иди сюда, поговори со мной, спой песню, делай что хочешь… - It’s getting better all the time. Better, better, better… – хорошо? – спросила она. - Пой, только не молчи. – я обнял её и прислушался к её сбивчивому пению. Она положила голову мне на грудь и стала рассказывать, как мы будем жить, когда поженимся. Она говорила и говорила, пока не охрипла. Некоторое время спустя прибежали врачи. Они проверили, жив ли мистер Чепмен, потом, положив его на носилки, стали искать того, кто вызвал их. - А, вот и наши герои! – сказал один из них, стремительно направляясь к нам. – Я – командир бригады Джозоф, а вы кто такие? - Я Логан, а это моя невеста Йорико. Извините, а у вас нет ничего, чтобы проснуться? – спросил я. - Ты куришь? – последовал ответ. - Нет. - Тогда нет. Кстати, тот внизу – тоже ваш? Его уже месяц ФБР ищет. Он уже десять человек укокошил. Почерк везде один и тот же – крыша черепа проломлена, шея прокушена, отсосано немного крови, много следов, и ни одного отпечатка пальцев. - Десять? Я знаю только об одном убийстве, но, насколько я понимаю, первом. – С этими словами я понял, что теряю сознание. Очнулся я от резкого запаха нашатыря. Я лежал в незнакомой комнате, на незнакомой кровати. Рядом сидели Йорико, Фреди и Мик. Последний (садюга!) держал у моего лица ватку, смоченную нашатырным спиртом. Когда я пришёл в себя, Йорико с радостным вскриком кинулась меня обнимать. Мужчины спокойно вздохнул. - Ты в курсе, как ты нас напугал? – закричал Мик. – Ты в курсе, сколько сейчас времени? - Тихо! – осадил его Фреди. – С возвращением! Кстати, это твой новый дом. Утром Морф принесёт твои вещи. - А сейчас, спи. Сон – лучшее лекарство, – заверила Йорико и добавила по-японски – Крид уже |
|
в столице. Его будут судить и наврятли мы его, когда ещё увидим.
- Спасибо. – прошептал я, поцеловал её и вмиг уснул. «Рождество – самый худший из праздников», - решил я, глядя в окно. На улице темнота, хоть глаз выколи. Солнце почти не поднимается над горизонтом, мороз почти всё время тридцать. Не знаю, что бы было со мной, не найди Фреди эту квартиру. Конечно, она была небольшой, зато тёплой, с высокими потолками, оклеенная новыми светлыми обоями. Кровать стояла у окна, у самой батареи: замёрзнешь – прижмёшься к батарее, станет жарко – отодвинешься – красота! Однако настоящая красота была на улице. В рождественские каникулы я много времени проводил на улице и, вскоре стал понимать, что я могу видеть то, что утаено от человеческого глаза. То, что кошек в трущобах много, это каждый дурак знает, а вот их тайный язык был известен только мне. Совсем недалеко от Города давненько ошивалась стая волков. В один из одиноких вечеров я решил вступить с ними в разговор. Я давно не разговаривал с волками и потому ждал, когда они остановятся и начнут петь. Когда это, наконец, свершилось, я выбежал на крышу опустевшего дома (зимой все стремятся уехать из Анкариджа как можно дальше) и запел вместе с ними. Многие ошибочно называют песню волков “однообразным гнусавым воем”, как моя соседка, например. Отнюдь, волчий вой – полная чувств песня, несущая абсолютно точно закодированную, но точную и конкретную информацию. Не знаешь, кода, не сможешь понять, что происходит. Для того чтобы понять этот код, не обязательно быть мутантом, достаточно просто пожить в семье волков на правах члена семьи. Просто мне это было дано от природы. Душа рвалась туда, в Свободную Тайгу. Они звали меня к себе. Я рассказал им, что раньше я был волком. Они спросили, кто я теперь и поставили меня в тупик – я не знал, как сказать, что я - человек. «Я ваш друг из числа главных врагов» - нашёлся я и почувствовал, что у меня начинает болеть горло. «Кто же ты?» - спросил кто-то один, по-видимому, вожак. «Меня зовут Росомаха» - ответил я. Другой безусловной достопримечательностью Севера было Полярное Сияние. Не смотря на то, что я из года в год видел его каждую зиму, я не уставал поражаться этому Великому Действу Природы. Вдруг по небу пробегает яркая цветная лента, ещё одна, всё вокруг меняется, преображается. Мне было трудно представить что-либо прекраснее. Вообще, наедине с природой я оживал, чувствовал прилив сил, синяки переставали болеть, не кружилась голова. Я Любил и до сих пор Люблю Мир, тот мир, что со всех сторон окружает нас. Каждого из нас. Когда-нибудь один умный человек спросит меня, “что у Вас есть?” И я отвечу – “Мой Мир”. Рождество я ненавидел с детства. Ненавидел потому, что всегда очень остро чувствовал, когда мне врут. Мне всегда врали про Санту, поэтому-то я в него никогда и не верил. Мне было жаль малышей, которые радостно визжали утром 25 числа, разворачивая свои подарки. Я никогда не любил тех, кто придумывает сказки, хотя одна сказка мне очень понравилась, но обо всём по порядку. Такие мысли одолевали меня, пока я шёл по заснеженной улице по направлению к дому Йорики. Она жила, чуть ли не на другом конце города в маленькой квартирке, которую она снимала у родственников друзей. Она открыла почти сразу и затащила меня в комнату. - Привет, привет, привет!!! – закричала она. – Заходи! - Привет! Слушай, как ты каждый день из такой глуши добираешься? - Да какая разница! – И она крепко поцеловала меня. – Пошли, ты же пришёл всё-таки. - Тут такая штука, - протянул я, проходя в глубь квартиры, - я раньше этим никогда не занимался… Йорико заржала и пошла на кухню. Я последовал за ней. - Чего хохочешь? Да, я девственник и потому малость стесняюсь. Она посмотрела на меня и спросила, что я буду пить. - Значит, тебя это не колышет… - По большому-то счёту я тоже невинна. Виктор лишь изнасиловал меня, но то был отнюдь не секс в высоком понимании этого слова. Понимаешь? – И она достала бутылку шампанского. - Ой, только не эту гадость! – сморщился я от воспоминаний не столь большой давности. – Конечно, я тебя понимаю, но у тебя есть опыт… - Какой там опыт! – улыбнулась она. Сделав по глотку белого вина, мы посмотрели друг другу в глаза. Йорико встала, подошла к окну. Я смотрел на её спину и не мог понять, куда делся тот ангел, которого я видел в тот день, когда я впервые приехал в Город. Конечно, она была прекрасна, и никто этого не отрицал. Недавно она отрезала волосы и теперь укладывала их каждое утро. Она подкручивала кончики волос наружу и потому казалась намного младше своего возраста. В школе мы почти никогда не праздновали её День рождения, ещё бы, ведь она родилась 1 января. Вообще, мне повезло с друзьями, их Дни рождения было трудно забыть: Мик родился 14 февраля, Шон и Джон – 1 апреля, Виктор – 7 ноября. - А если ничего не выйдет? – спросила Йорико, не отрывая взгляда от окна. – Я имею в виду, вдруг это не принесёт ничего кроме мучений, что тогда? - Тогда, - я встал, подошёл к ней сзади и обнял за талию, - подождём немного и попробуем опять… - Ты думаешь? – Она повернулась ко мне лицом и обняла меня за шею. На ней был свитер с огромным воротником, джинсы и огромные розовые тапочки в виде кроликов. Я коснулся губами её губ, она ответила взаимностью. Я запустил руки ей под свитер, она сделала тоже. Под свитером у неё ничего не было, только ровная, гладкая кожа цвета шёлка. Мы разделись, я взял её на руки и понёс к кровати. Для меня это был “Момент Истины”… Я проснулся ранним утром и долго не мог понять, где я нахожусь. У окна сиротливо валялись мои джинсы и свитер (повинуясь старинному японскому обычаю, в доме, тем более, чужом, я хожу босиком). С кухни доносился запах яичницы и свежего кофе. Я встал, прошёл к окну, подобрал вещи и, одевшись, побрёл на запах завтрака. - Это было божественно! – призналась Йорико, когда я аккуратно, словно хрустальную вазу, обнял её и поцеловал в щёку. - Серьёзно? А я ничего не помню. - Конечно, едва кончил, сразу отрубился… Ты завтракать будешь? - Спрашиваешь! – фыркнул я и ещё раз поцеловал её. Мне было хорошо с ней. Сейчас она показалась мне такой маленькой и щуплой. Мне хотелось сделать что-нибудь, чтобы она никогда не плакала, чтобы ей всегда было хорошо, чтобы ей ничего никогда не угрожало. - Отпусти, мешаешь. – попросила она шепотом. Я вернулся в комнату и принёс оттуда начатую вчера вечером бутылку вина. Яичница под вино – классное сочетание! Мы ели молча, периодически бросая друг на друга взгляды. Как же быстро пролетела ночь! Как же быстро вообще летит время! Еще недавно мы играли в футбол и думать не знали, что мы – представители разных полов одного вида, а сегодня ночью я впервые в жизни познал женское тело. Мне – 18, ей - 17. Она смотрела на меня, и в её глазах читалось удовлетворение каждым моим движением, каждым вздохом. Я заглянул в её глаза и обнаружил, что она прокручивает в глубине себя сегодняшнюю ночь. Она хотела мне сказать, что с радостью повторила бы всё это ещё и ещё… Я протянул руку и смахнул крошку с уголка её рта. Она улыбнулась. Всё это происходило на границе нежности и безумия. Меня грела мысль о том, что мы наконец-то вместе. В глубине души я хотел кричать об этом на весь штат. Да что там штат, я хотел, чтобы о нашей Любви знали все от Арктики до Антарктиды. Я не мог говорить от потока чувств, захлёстывающего меня посекундно, да и слова не были нужны. Когда мы закончили завтрак, Йорико хотела мыть посуду, я не дал ей, отобрав тарелку. «Я сам, иди, отдыхай» - сказал я взглядом. Она улыбнулась и ушла. Я стоял у раковины и думал о том, что раньше меня никто не понимал. Сколько раз мне приходилась рассекречивать важную информацию, т.к., скажем, Мик не понимал, какие чувства и мысли я имею на тот или иной счёт. Оказывается, нужно лишь влюбиться, Полюбить, и объект воздыхания начинает говорить с тобой на одном языке. Замечтавшись, я не заметил, как тарелка выскользнула из мокрых рук и разбилась о край раковины. Осколок отлетел и полоснул меня по руке. Я вскрикнул и принялся отсасывать выступившую кровь. На шум прибежала Йорико. Увидев кровь, она очень испугалась. - Давай продизинфецирую. – предложила она. Я отказался. Через несколько секунд края раны стали срастаться сами собой. Понадобилось не более часа на то, чтобы кожный покров восстановился. Всё это время мы сидели на полу и смотрели на мою руку. В детстве мама никогда ничем не мазала мои многочисленные царапины и раны – они и без этого неплохо заживали. - Вот так, хорошо, когда твой собственный организм заботится о тебе – произнёс я, помогая Йорике встать. – Посуда бьётся, так это на счастье! - Только не уходи, а то счастья не будет, только осколки. – попросила она. С начала я согласился, а потом предложил перебраться ко мне, она не возражала. Зима подходила к концу. Как там, в песне поётся? «Когда Любовь войдёт в привычку…»* - так вот, я с ней совершенно не согласен. Конечно, иногда Йорико ночевала у себя, в основном мы были вместе. Мне нравилось, что она будит меня, готовит завтрак, помогает решать какие-то задачки по ненавистной математике. Со своей стороны я заботился о ней. Иногда готовил сам, и, конечно же, почти каждую ночь мы проводили вместе. И каждый раз всё было как в первый раз – прекрасно и необычно. «Вместе мы – сила» - говорил она, когда у меня что-то не получалось. Я целовал её в щёку, и всё вставало на свои места. И это касалось всех поприщ. Мика я видел довольно редко. Помимо того, что он успевал учиться сразу на двух факультетах, он ещё подрабатывал в ветеринарном комплексе – ассистировал на операциях. Сабин же окончательно забросила учёбу и уехала куда-то. Фреди и его группа быстро стали настоящими звёздами. Вот с такими мыслями мы и подобрались к той злополучной осени. *Строчка из песни Александра Маршала «Белый пепел» 2002 год. |
| На главную страницу |
| Топ |
| Напишите мне |
